«Я бы отдал вам распоряжение покончить с собой, — писал князь в послании, которое передал со слугой, — но глубоко убеждён, что у такого негодного человека, как вы, не хватит духу на поступок самурая. Убирайтесь из Акаямы, это лучшее, что вы можете сделать».
Так и случилось: Кояма Имори оставил город. Одни утверждали, что видели его на Западной дороге, переодетого бродячим торговцем, другие возражали, что ронин[7] ушёл на восток, в горы, желая предаться очистительному созерцанию; третьи лично сидели на вёслах в той рыбачьей лодке, на борту которой Имори оставил остров Госю. Так или иначе, в Акаяме насильника больше никто не видел.
Век сплетен короток. Вскоре все забыли о банщице Юко и самурае Имори, сменив тему пересудов. Сочини настоятель Иссэн пьесу для театра, опиши любовь, смерть и изгнание в чеканных строках — и восторг зрителей увековечил бы эту историю. А так, без пьесы — о чём тут помнить?
— Где ты, говоришь, её зарыли?
— На Куренкусаби, господин.
Журавлиный Клин, отметил я название кладбища. Память услужливо подбросила клочок расписных обоев, сохранившийся на стене жилища бедняжки Юко: белый журавль на голубом небе.
«Совпадения, — вспомнил я, — знаки, которые нам посылает судьба».
Слушая рассказ хозяина бани, я чувствовал себя легендарным императором Дзимму, заплутавшим в трёх соснах, а самого хозяина представлял трёхлапым вороном-проводником. Не могу сказать, что ворон вывел меня к победе — скорее завёл в самую глухомань.
— А помыться? — с изумлением горланил он мне в спину, когда я, не говоря больше ни слова, направился прочь. — Размять усталые члены? У нас такие мастерицы есть, куда там покойной Юко…
Похоже, он считал, что после рассказа о живых и мёртвых господин проверяющий просто вспыхнет от желания посетить баню. Рухнет в горячую воду, отдаст себя в руки банщиц. Господин проверяющий? А кто же ещё, раз «щегла» принял, не побрезговал…
2
Две половинки безграничного
Мысли жужжали в голове роем назойливых мух. Мысли, догадки, версии. «Рано! — хлопал я их мухобойкой рассудительности. — Слишком мало сведений!» Нельзя плести кагомэ[8], пока не собрал все прутья. В моей вязанке ещё и половины прутьев нет.
Иди, собирай!
Конечно же, я занялся этим немедленно и с радостью. Давно мне не попадалось столь заковыристого дела! Ну не счастливчик ли я?!
— Покойника проглотила большая рыба? — приподнял брови секретарь Окада, рассматривая мой торопливый рисунок.
— Какая ещё рыба?!
— Вот, сами полюбуйтесь.
Я взглянул на рисунок, где изобразил путь к дому с мёртвым телом. Изгибы Оониси и безымянной улочки складывались в отчётливый «рыбий» контур. Косая черта переулка — рот, отмеченный дом — глаз.
— Прошу прощения, Окада-сан! Это случайно вышло.
Губы секретаря тронула тонкая, едва заметная улыбка.
— Напишите пояснения к вашей рыбе, Рэйден-сан. Эта[9] неграмотны, но с трупожогами будет монах из обители Канкуден. Он проведёт погребальные обряды.
— Да, разумеется! Сейчас я всё напишу.
— Вы ведь пришли не только за этим? — вкрадчиво поинтересовался секретарь, когда с делом было покончено.
Возникнув как по волшебству, посыльный убежал с моей запиской в обитель. Интересно, где Окада их прячет? Только подаст знак — и посыльный тут как тут! Чудеса, да и только.
— Вы совершенно правы, Окада-сан. Помните разговор у господина Сэки? Фудо-сан сказал, что было два похожих случая с прошлой осени. Мой нынешний — третий. Надеюсь, о прошлых фуккацу сохранились какие-то записи? Имена? Места службы перерожденцев?
Улыбка секретаря сделалась шире:
— Можете поздравить меня, Рэйден-сан.
— От души поздравляю вас! Но с чем, позвольте узнать?
— Я выиграл спор. Благодаря вам, между прочим!
— Благодаря мне?!
— Фудо утверждал, что вы я́витесь с этим запросом завтра. Я был уверен, что это случится уже сегодня. Как видите, я оказался прав. Ваша расторопность делает вам честь, Рэйден-сан.
— Спасибо, Окада-сан! Но что насчёт имён?
— Мы с Фудо всё подготовили. Вот выписки из дел.
— Тысяча благодарностей! Ваша предусмотрительность не имеет границ!
8
Кагомэ — традиционный японский узор плетения бамбука. Название состоит из слов
9
Эта — неприкасаемые, чья жизнь и работа связаны с грязью и смертью: мясники, кожевенники, мусорщики, уборщики нечистот, собиратели трупов.