При этом ряд экспериментов на высших животных указывает на роль в индивидуальных различиях в поведении не столько различий в наследственных способностях, сколько наследуемых различий в мотивации поведения.[622] Имеются данные и в пользу того, что полиморфизм в формах поведения; в том числе и в познавательной сфере, который жизненно важен для функционирования каждого, даже самого примитивного, человеческого общества, развился на базе соответствующих генетических предпосылок.[623] Генетически обусловленная вариативность обнаруживается в каждом обществе и при исследовании так называемой «общей интеллигентности»,[624] и при исследовании различных форм общей и специальной одаренности и, в частности, творческих возможностей индивида.[625]
Таким образом, данные науки о наследственности заставляют предполагать в каждой стихийно сложившейся человеческой популяции, т. е. практически в каждом племени, в каждой этнической общности, заметные различия между индивидами по способностям, степени одаренности, генетически детерминированным компонентам управляющих их поведением мотивов, в том числе по генетической основе специально интересующего нас познавательного влечения. В то же время, как мы видели выше, генетика и генетическая психология не допускают возможности того, чтобы складывающееся таким образом распределение наследственных задатков было существенно различным у разных народов в зависимости от расового состава (см. Введение). Это означает, что у каждого народа на земле в каждом поколении появляется примерно одинаковый процент индивидуумов, наделенных генетическими предпосылками для формирования познавательного интереса и творческой индивидуальной деятельности.[626]
В то же время, если сравнивать разные народы и разные эпохи, то вся история человеческой культуры учит нас тому, сколь колоссальные различия выявляются в количестве людей, которые проявляют свою интеллектуальную одаренность. В частности, об удивительных переменах, которые продемонстрировали в этом отношении миру сами греки, мы уже говорили выше (см. Введение).
Причиной здесь могут быть только условия общественной жизни, которые либо дают развернуться потенциальным творческим способностям, либо подавляют их.[627] Практически решающая сила условий жизни проявляется уже в том, что, например, в современной Западной Европе и США не удается обнаружить влияния наследственных задатков на успешность обучения ребенка в школе: очевидно, их влияние, которое не может не иметь места, нейтрализуется определяющим воздействием среды, в которой растет ребенок,[628] и возможности ребенка далеко не полностью реализуются даже в условиях обязательного элементарного обучения.[629]
Среди противодействующих факторов называют, в частности, систему обучения в школе и давление коллектива учеников, широко распространенные идеалы «мужского характера», противоположного творческим устремлениям.[630]
Таким образом, очевидно, что резкие различия, обнаруживающиеся в различных обществах в разные исторические периоды в количестве людей, которые реализуют свои природные интеллектуальные возможности, т. е. проявляют склонность к творческому умственному труду и достигают в нем результатов, принимаемых в той или иной мере обществом, вызваны прежде всего исторически сложившимися условиями жизни. При этом, конечно, особенно прозрачна зависимость между общественным устройством и готовностью к восприятию тех или иных предлагаемых индивидуумами новшеств в культурной сфере.
Определенная степень ослабления традиции, в том числе и религиозной, была, очевидно, необходимой для возникновения науки — новой формы умственной деятельности, требующей затраты времени, внутренних усилий, на первых порах лишь спорадически дававшей пригодные для практического использования результаты, но зато на каждом шагу приводившей к выводам, противоречащим наглядной очевидности и вековой традиции и, в частности, религиозной традиции. Ученые и сейчас меньше других людей склонны к конформизму.[631] Так, очевидно, должно было быть и в дни, когда наука делала свои первые шаги.
Однако одно только разрушение традиционных препятствий нигде не привело к возникновению науки. Далеко заходящий скептицизм встречается уже в дописьменных культурах,[632] как это должен быть признать даже создатель теории «прелогического мышления» Л. Леви-Брюль.[633] Проявления глубокого скепсиса предстают перед нами в памятниках письменности Древнего Востока: в египетской письменности[634] — в «Беседе разочарованного со своим духом»[635] и некоторых из так называемых «Песен арфистов»;[636] в вавилонской — в «Диалоге господина и раба о смысле жизни»;[637] в библейской — в «Экклезиасте» и, в известном смысле, в книге Иова.
622
Searle L. V. The Organization of hereditary maze-brightness and maze-dullness//GPsM. 1949. Vol. 39. P. 279-325; Scott J. Р., Charles M. S. Some problems ofheredity and social behavior// JGenPs. 1953. Vol. 48. P. 209-230: Anastasi. Op. cit. P. 91-93.
623
Guttmann R. Gross-population constancy in traitprofiles and the study of the inheritance of human behavior// Genetic diversity. P. 187-197.
624
Fuller.Thompson.Op. cit. P. 191-207; Bracken H. von. Humangenetische Psychologie // Humangenetik: Ein kurzes Handbuch in fünf Bänden. Bd. I-II. Stuttgart, 1969. S. 416-453; Eysenck H. J. Thestructureandmeasurementofintelligence. Berlin: New York, 1979.
626
Radin Р. Primitive man as phiiosopher. New York; London, 1927. P. 5, 364-365; Kroeber. Configurations of culture growth. P. 840; Toynbee. Op. cit. Vol. 3. 239 ff.; Gowan J. C, Olson M. The society which maximizes creativity// JCB. 1979. Vol 13 P. 194-210 (см.; P. 194).
628
Newman Η. H., Freeman F. N.. Holzinger K. J. Twins: Л study of heredity and environment. Chicago, 1937; von Bracken. Op. cit. S. 453-460.
630
Maslow Α. W. 1) Emotional blocksto creativity //Α source book for creativethinking. New York, 1962. P. 93-104; 2) The psychology of science. New York; London, 1966. P. 35-39; Torrance Ε. P. Guidingcreativetalent. Englewood Cliffs, 1962; Guilford L. P. Some theoretical views on creativity // Contemporary approaches to psychology. Princeton, 1967. p. 447-448.
631
Crutchfield R. S. Conformity and creative thinking// Contemporary approaches to creative thinking. New York. 1963; Ярошевский Μ. Г. Наука как предмет психологического исследования // Проблемы научного творчества в современной психологии. М., 1971. С. 22.
632
Radin. Ор. cit. Р. 50-51. 375-384; ср.: Degh L., Vazsonyi Α. Legend and belief// Folklore genres. Austin; London, 1976. P. 93-123 (см.: Ρ, 113).
633
Levy-Bruhl L. Le surnaturel et lanature dans la mentalite primitive. Paris, 1931.P. XV.
634
Ср.: Коростовцев М. А. Были ли начала материалистического мировоззрения в Древнем Египте? // Переднеазиатский сборник. Вып. 3. М., 1979. С. 142-149.
635
Лурье И. М. Беседа разочарованного со своим духом//ТОВ. Т. 1.Л., 1939. С. 141-153; Barta W. Das Gespräch eines Mannes mit seinem Ba. Berlin, 1969; Goedicke H. The report about the dispute of a man with his Ba. Baltimore, 1970.
636
Lichtheim M. The songs ofthe harpers// INES. 1945. Vol. 4. P. 178-212; Brunner H. Wiederum die ägyptischen «Make-Merry»-Lieder// Ibid. 1966. Vol. 25. P. 130 f.; Brunner-Traut E. Die altägyptische Literatur//Altorientalische Literaturen. 1978. S. 25-99 (см.: S. 90-94).
637
См.: Хрестоматия по истории Древнего Востока. М., 1963. С. 277-279 (пер. В. В. Струве); ср.: Soden W. von. 1) Religiöse Unsicherheit, Säkularisierungstendenzen und Aberglaube zur Zeit der Sargoniden // Anal. Bibl. 1959. Bd. 12. S. 356-367; 2) Das Fragen nach der Gerechtigkeit Gottes im Alten Orient // MDOG. 1965. Bd. 96. S. 41-59: Bottero J. Le Dialogue pessimiste et le transcendance// RThPh. 1966. T. 99. P. 7-24; атакже: Jaspers. Op. cit. S. 26; ср. также так называемую «Вавилонскую теодицею»: Lambert W. G. Babylonian wisdom literature. Oxford, 1960. P. 63-89; Хрестоматия по истории Древнего Востока. Ч. 1. М.. 1980. С. 185-190.