Так, Фалес якобы был столь увлечен агонистикой, что отправился в старости на Олимпийские игры, где умер от жары и жажды (D. L. I, 39).[645] Согласно неправдоподобной традиции, умер от радости, когда его сын победил на Олимпийских играх, один из «семи мудрецов» — Хилон (D. L. 1, 73). Пифагору ошибочная традиция[646] приписала победу на Олимпийских играх в кулачном бою.[647] Поэт первой половины V в. до н. э. Тимокреонт Родосский был известен как пятиборец (Ath. 415 f — 416 а; Ael. VH 1, 27). Сомнительная традиция утверждает, что Еврипид в юности был атлетом (см. гл. II, § 2). Платон в молодости был сильным борцом и, по словам Дикеарха (fr. 40 Wehrli), участвовал в Истмийских играх.[648]
Восприятие жизни как агона и желание подчинить соревнование в разных сферах деятельности справедливым законам стадиона традиция приписывает Пифагору (Iambl. Vit. Pyth. 9). Судя по материалу средней аттической комедии, афиняне увлекались постановкой друг перед другом хитроумных вопросов (γρίφοι) и соревновались в их разрешении (Ath. 448 b sqq.; cf. Ar. Vesp. 20 sqq.). На пирах греки соревновались, исполняя сколии. В Спарте во время сисситий — совместных трапез — участники соревновались в лаконическом красноречии.[649] Традиция о «семи мудрецах» представляла их иногда соперничающими в житейской мудрости, высказывающими поочередно изречения — гномы.[650]
Черты состязания видны в судебном разбирательстве, изображенном на щите Ахилла у Гомера (II. XVIII, 497-508), как бы мы ни объясняли подробности.[651] Сопоставление судебного процесса с состязанием является общим местом у греческих ораторов. Фукидид вкладывает в уста Клеону выражение недовольства тем, что афиняне относятся к речам ораторов как к соревнованию (III, 38, 4), и противопоставляет свой труд как вечное достояние (κτήμα ές αεί) сочинениям, предназначенным для соревнования (I, 22). Агон вошел как составной элемент в структуру древней аттической комедии.[652] Соревновательное начало царит у Аристофана даже в царстве Аида (Ran. 761 sqq.). Форму агона получает формирующийся в классическую эпоху философский диалог.[653] Гераклит находит агон даже в космосе.[654]
Рассматриваемый нами процесс упрочения агональной тенденции в разнообразных формах духовной деятельности отчетливо проявляется в проникновении в новую сферу употребления слов и выражений из области спортивной агонистики. Переносится в интеллектуальную сферу слово άμιλλα — «состязание», так что возникает выражение άμιλλα λόγων — «состязание в речах» для обозначения спора, употребленное Еврипидом рядом с αγώνισμα — «борьба» (Suppl. 427 sqq.; cf. Gorg. Hel. 13),[655] и выражение σοφίας άμιλλα — «состязание в мудрости» (Plut. Conv. sept. sap. 6 = Mor. 151 В). Из искусства борьбы приходят для обозначения спора и победы в нем термины борцов καταβάλλω,[656] καταπαλαίω, καταπλίσσω, πλίγμα, εκτείνω[657] и даже παγκρατιασταί в применении к спорящим сторонам.[658]
Атлетические и агонистические метафоры[659] пронизывают и языческую философскую литературу до конца ее существования (назову только Arr. Epict. I, 24, 1), и сочинения стоящего на грани эллинской и еврейской культуры Филона Александрийского, хотя он и допускает критические замечания в адрес греческой агонистики (Philo. De poster. Caini 161),[660] и христианскую литературу.[661]
Как известно, греческая наука вплоть до эллинистической эпохи остается тесно связанной с философией. Философские построения и научные открытия по большей части исходили от одних и тех же людей, и сами они только постепенно осознавали эпистемологическое различие между тем и другим. Поэтому для наших целей важно отметить роль, которую играла полемика (спор) в становлении и древнегреческой философии, и науки.
Публичные споры — устно или в форме письменной полемики — по вопросам, не имеющим отношения к жизненным интересам спорящих, — явление, не знакомое человечеству до середины I тысячелетия до н. э. (так называемого «осевого времени» — см. Введение). Особенно поучителен контрасте письменностью Двуречья: вся обширная клинописная литература не знает вообще никаких споров как столкновений взглядов и мнений (а не интересов).[662] Насколько можно об этом судить, не будучи египтологом, так же обстояло дело и в древнеегипетской письменности.
Совсем иную картину видим мы в Греции. Хотя в этом направлении исследователи допускали много преувеличений, систематическая полемика с предшественниками и современниками характерна для греческой мысли уже с VI в. до н. э.[663] То немногое, что мы знаем об учениях Анаксимандра и Анаксимена, совершенно явно демонстрирует критическое усвоение взглядов предшественников и спор с ними (мы не знаем, с упоминанием имен или без такового),[664] стремление предложить всё лучшие решения широко обсуждающихся проблем. Как только в нашем распоряжении оказываются подлинные фрагменты сочинений философов, мы обнаруживаем эту полемику, соединенную с личными нападками, что называется, воочию.
645
Зрителям приходилось на Олимпийских играх так трудно, что рабу можно было пригрозить тем, что его в виде наказания возьмут на Олимпийские игры (Ael. VH XIV, 18).
646
Waerden В. L. van der. Die Pythagoreer: Religiöse Bruderschaft und Schule der Wissenschaft. Zürich, 1979. S. 14 f.
647
FGrHist 241 F 11 (Эратосфен; см. комментарий Якоби); D. L. VIII, 47; Luc. Somn. seu Gall. 8; lambl. Vit. Pyth. II, 30; Hesych, s. ν. έν Σάμω κομήτας; August. Ep. 137, 3, 12.
648
Позднейшая неправдоподобная традиция развила эти сведения вплоть до победы в Олимпийских и Немейских играх (Olymp. Vit. PI., р. 6). См.: Sinko Th. Apuleius. De vita Piatonis//Eos. 1927. Vol. 30. R 101-112 (см.: P. 104 sq.).
650
См.: Snell B. Zur Geschichte vom Gastmahl der Sieben Weisen // Gesammelte Schriften. S. 115-118.
651
См., напр.: Havelock Ε. Α. The Greek concept of justice. From its shadow in Homer to its substance in Plato. Cambridge (Mass.), 1978. P. 135 f.
652
Zielinski Th. Die Gliederung der altattischen Komödie. Leipzig, 1885; Radermacher. Aristophanes' Frösche. S. 15-36.
653
Hirzel R. Der Dialog. Bd. 1-2. Leipzig, 1895; Подосинов А. В. К проблеме сократовского диалога // Античная культура и современная наука. М., 1985. С. 21-26.
654
Lebedev Α. Cosmos as а Stadium: agonistic metaphor in Heraclitus' cosmology//Phronesis. 1985. Vol. 30. Р. 131-150
655
Αγώνες или αμιλλαι λόγων фигурируют у Еврипида неоднократно (Suppl. 195; Med. 546; Orest. 491; fr. 189 Ν2 — трагедия «Антиопа»), равно как и άμίλλομαι λόγοις (Hipp. 971; Нес. 272; Her. 271; Suppl. 195).
656
См. Καταβάλλοντες — альтернативное заглавие сочинения Протагора Αλήθεια (Bernays J. Gesammelte Abhandlungen. Bd. 1. Berlin, 1885. S. 118; Guthrie. History. Vol. 3. P. 183) и Eur. Bacch. 202. Для Протагора засвидетельствована также книга Περί πάλης («О борьбе»),
657
Eur. Med. 585; см.: Wilamowitz-Moellendorff U. von. Piaton. 2. Aufl. Bd. 1. Berlin, 1920. S. 80. Anm. 1.
659
Шанин Ю. В. Функция агонистической терминологии в диалогах Платона // Античная культура. С. 43-47.
661
Bilinski. Antyczni krytyci. S. 290 ff.; Grigliewicz F. Metaphores sportives chez St. Paul //RTK. 1960. T. 7. Z. 3. P. 89 sv.; Pfitzner V. C. Paul and the agon-motif: Traditional athletic imagery in the Paul ine Literature. Leiden, 1967.
662
Oppenheim А. L. The intellectual in Mesopotamian Society //Daedalus. 1975. Spring: P. 37-46 (см. особенно: Р. 38); Оппенхейм А. Л. Древняя Месопотамия: Портрет погибшей цивилизации. М., 1980. С. 21.
663
Guthrie. History. Vol. 1. Р. 448. — Если Э. Хевелок утверждает, что «досократики не занимались научным соревнованием (competitive scholarschip)» (Havelock. Greek concept of justice. P. 265. N.), то одно из основных положений, которое стремится доказать данная работа, заключается именно в том, что мыслители архаической эпохи были проникнуты духом соревнования.
664
Впоследствии Феофраст, преемник Аристотеля по руководству Ликеем, отвергая те или иные положения Аристотеля, никогда не будет вступать с ним в полемику, но сформулирует свою точку зрения так, что не только его современникам, но в ряде случаев и нам ясно: здесь вносится поправка в рассуждения учителя.