Таким образом, в Греции сложилась обстановка, когда художественное, философское и научное творчество стало престижным занятием и могло, в определенных условиях, стать источником средств к существованию.
Разумеется, наиболее выдающиеся достижения человеческого духа доступны только людям, наделенным внутренним побуждением к творчеству и, в частности, непосредственным познавательным интересом. Роль, и притом решающая роль, общественного климата, который мы попытались охарактеризовать, заключалась в снятии тормозов с творческого потенциала широкого круга людей, потенциала, который остается втуне в скованном традицией и ориентированном на сиюминутную полезность обществе.
В результате произошло высвобождение непосредственного познавательного интереса. Среди определенного круга людей проявления непосредственного познавательного интереса получают прочное право на существование — складывается убеждение в том, что познание истины ценно само по себе и может быть главным смыслом существования человека. Рождается идеал βίος θεωρητικός, «созерцательного образа жизни».[715] Так, у Геродота мы находим утверждение (I, 29), что Солон совершил свои путешествия ради θεωρία (созерцания).[716]
Традиция, сохраненная Гераклидом Понтийским, приписывает Пифагору сопоставление философа не с участником агона, а со зрителем.[717] Пифагору же приписывается такой ответ на вопрос, зачем он живет: «Ради созерцания неба и светил!» (Arist. Protr. fr. 18, 20 Düring).[718] Аналогичное утверждение традиция связывает и с Анаксагором: жить стоит для исследования вселенной, ради чего он и распростился будто бы со своим имуществом на родине (D. L. II, 6; Plut. Per. 16).[719] В смысле приверженности к исследованию неба следует понимать и приписываемое ему заявление о том, что небо является его родиной (D. L. II, 7).[720]
Вне зависимости от степени аутентичности этих высказываний, они, во всяком случае, отражают умонастроение заметной части общества, по крайней мере в Афинах второй половины V в. до н. э. В самом деле, заявление аристофановского Стрепсиада кредиторам (Nub. 1283): «Неужели вы заслуживаете того, чтобы получить обратно ваши деньги, если вы так несведущи в τά μετέωρα (небесных явлениях)?» имело смысл только как насмешка над определенной категорией людей, считавших тех, кто не знаком с лишенными практического значения новейшими теориями небесных явлений, людьми, так сказать, второго сорта.
Есть у нас и прямые, вполне аутентичные высказывания в духе самоценности знания. Персонаж Еврипида провозглашает перед театральной публикой счастливым человека, созерцающего благоустроение бессмертной природы (fr. 910 Ν2 — «Премудрая Меланиппа»?).[721] В трагедии «Антиопа» Еврипид изображает приверженца созерцательного образа жизни Амфиона, оказавшегося тем не менее способным воздвигнуть город при помощи музыкального искусства (fr. 183-188 Ν2; PI. Gorg. 484 е-486 d).[722]
Для Фукидида целью являются поиски истины — ή ζήτησις της αληθείας, которые не привлекают τους πολλούς, т. е. толпу (I, 20, 3). В его «Истории» Перикл говорит от имени афинян: «Мы развиваем нашу склонность к прекрасному без расточительности и предаемся наукам не в ущерб силе духа» (II, 40), опровергая таким образом, безусловно, распространенную точку зрения, согласно которой любознательность мешает человеку в выполнении его основных жизненных задач,[723] — точку зрения, очевидно, общепринятую в обществах с застойной культурой.[724]
Демокрит заявлял, что хотел бы лучше найти одно причинное объяснение, чем сделаться властителем персидской державы (fr. LVHI Luria = 68 В 118 DK).[725] Искусства и науку Демокрит считал порождением не нужды, а изобилия (fr. 568 Luria = 68 В 118 DK). Недостоверная биографическая традиция утверждает даже, что он (как и Анаксагор) оставил братьям (fr. XI Luria = D. L. IX, 35) или отечеству (fr. XII Luria = Val. Max. VIII, 7, ext. 4) большую часть имущества, чтобы заботы не отвлекали его от умственных занятий.
Софистическое сочинение, известное под названием «Аноним Ямвлиха», говорит о людях, которые посвящают свой досуг (σχολή) научным занятиям (90, 7.3 sqq.). Евдокс Книдский утверждал, что он хотел бы наблюдать Солнце с близкого расстояния, хотя бы ему пришлось погибнуть, как Фаэтону (Plut. Non posse. 11 = Mor. 1094 Α-B).[726]
715
Boll F. Vita contemplativa // SBHeid. 1920. N 8; Jaeger W. 1) Ursprung und Kreislauf des philosophischen Lebensideals// SBBerl. 1928. S. 390^121 (=Scripta minora. I. Roma, 1960. P. 347-393); 2) Paideia. Bd. 1. S. 210 ff.; Joly R. Le theme philosophique des genres de vie dans l'antiquite classique. Bruxelles, 1960; Mason Μ. E. Active life and contemplative life. Milwaukee, 1961.
716
См.: Schwartz Ed. Fünf Vorträge über den griechischen Roman. 2. Aufl. Leipzig, 1943. S. 30 ff, 45 ff.; Schaefer H. Eigenart und Wesenszüge der griechischen Kolonisation // Heidelberger Jahrbücher. 1960. Bd. 4. S. 77-93 (=Schaefer. Probleme. S. 378 f.).
717
Fr. 88 Wehrli = Cic. Tusc. V, 3, 8-9; cf. D. L. IX, 8. Не случайно традиция приписывает Пифагору и рекомендацию избегать тщеславия (Porph. Vit. Pyth. 31).
719
59 А 30 DK = Arist. ЕЕ 1216 а 11-17; Protr. fr. 19 Düring; D. L. II, 10. Ср.: Jaeger. Paideia. Bd. 1. S. 211.
720
Jaeger W. Aristoteles. 2. Aufl. Berlin, 1955. S. 98f.; Burkert W. Platon oder Pythagoras? Zum Ursprung des Wortes Philosophie // Hermes. 1960. Bd. 88. S. 159-177.
721
В. Нестле считает, что Еврипид имел здесь в виду Анаксагора (Nestle. Mythos. S. 188). Гатри уверен в том, что Еврипид высказывает здесь свои собственные взгляды (Guthrie. History. Vol. 3. Р. 233); ср. еще: Norden Ed. Agnostos theos. Berlin, 1913. S. 100. Anm. 1; Snell. Dichtung und Gesellschaft. S. 155 ff.
724
У Геродота «пелопоннесцы» с неодобрением противопоставляют спартанцам прочих эллинов, «старающихся все узнать и стать мудрыми» (IV, 77).
725
С. Я. Лурье считал, что Демокрит цитировал здесь с одобрением изречение знаменитого врача Демокеда (см. его примечания в Democritea и статью: Luria S. Demokrit, Demokedes und die Perser// ДАН. 1929. С. 137 и сл.).