Особенно ярким свидетельством формирования представления о царящей в мире закономерности является элегия Солона к Музам (fr. 1 G-Р.).[948] Другой необходимой предпосылкой формирования научной системы объяснения мира было желание, выйдя за пределы видимого, раскрыть подлинное строение мира, не довольствуясь, как это делали вавилоняне, отысканием эмпирических формул для предсказания практически интересовавших их небесных явлений (см. гл. III, § 1).
Анаксимандр из Милета, которого наши источники характеризуют как ученика Фалеса, был первым человеком на Земле, который свои собственные соображения о Вселенной предложил на обсуждение всем интересующимся в книге, позднее получившей заглавие «О природе».[949] Согласно традиции, он был первым, кто ввел в обиход в Греции давно известный в Вавилонии гномон (12 А 1, 4 DK; ср. Hdt. II, 109),[950] а это было бы невозможно без известного навыка в простейших наблюдениях за небом. В то же время Анаксимандр попытался использовать свои наблюдения для того, чтобы ответить по-своему на вопросы о строении и происхождении мира. Его космология, несмотря на некоторые произвольные допущения, знаменует колоссальный шаг вперед в направлении научности.[951] Анаксимандр смело экстраполировал дневное движение Солнца по дуге и ночные движения по дуге прочих светил, постулировал их движение по окружности и тем самым получил из видимого небосвода наполовину невидимую небесную сферу.[952]
Анаксимандр, по-видимому, первый обнаружил, что круг Зодиака расположен наклонно по отношению к небесному диаметру.[953] Движения светил по окружности Анаксимандр объяснил самым естественным для его времени способом — как вращение небесных колес вокруг Земли, находящейся в центре, а сами светила — как отверстия, через которые светит небесный огонь (12 А 18, 21-22 DK).[954] Земля, которая у Фалеса еще плавает на поверхности воды, не падает у Анаксимандра вниз потому, что у нее нет никакой причины двигаться в том или ином из абсолютно эквивалентных в действительности направлений (12 А 26 DK).[955] Тем самым Анаксимандр поступается ради последовательности своей модели мира так называемым здравым смыслом, который, обобщая повседневные наблюдения, делает вывод, что все тяжелые предметы по своей природе падают вниз.[956] Это смелое допущение имело исключительное значение для развития научного метода, ибо научные объяснения систематически вступают в противоречие с повседневным опытом.[957]
Расстояние солнечного колеса от Земли Анаксимандр определял в 27 земных радиусов; расстояние Луны, по очень правдоподобной реконструкции П. Таннери,[958] должно было заключать в себе 18 земных радиусов, а расстояние остальных светил, вероятно, 9(12 А 11, 18, 21-22 DK). По-видимому, Анаксимандр считал, что тела, испускающие более сильный свет, должны находиться ближе к огненной периферии космоса.[959] Величину Солнца он представлял себе, опять-таки вопреки зрительному впечатлению, равной величине Земли (12 А 21 DK). Естественнее всего объяснить это более или менее сознательным перенесением на космос известных из повседневной жизни явлений перспективного сокращения, но не обязательно знанием Анаксимандром начал учения о геометрическом подобии.[960] Саму Землю Анаксимандр представлял себе в форме цилиндра (12 В 5 DK).[961] Верхнее основание цилиндра, на котором обитают люди, он пытался изобразить на первой греческой карте мира (12 A6DK).
Анаксимандр создал также собственную космогонию, которая, однако, известна нам еще более фрагментарно, чем его представления о нынешнем состоянии Вселенной. Форма высказывания в единственном сохранившемся дословном фрагменте Анаксимандра (12 В 1 DK) находится под сильным влиянием словоупотребления наделенного правосознанием человеческого общества. В какой мере аналогия с обществом повлияла на ход его мысли, решить нелегко.[962] Общий облик его мировоззрения, как он предстает перед нами в античной традиции, говорит, скорее, против определяющего характера такого влияния. Не разделяю я и тенденции преувеличивать значение встречающихся у Анаксимандра отзвуков мифологических представлений.[963]
948
Ср.: Vlastos G. Solonian justice// CPh. 1946. Vol. 41. Р. 65-83; Dodds. Greeks. P. 42; Snell. Entdeckung. S. 282 f.; Guthrie. History. Vol. 3. P. 125-126.
949
В VI в. до η. э. книги еще не имели заглавий. Поставленное в заглавии Περί φύσεως, скорее всего, извлечено из первой, вступительной фразы сочинения.
950
Уже «Одиссея» (XV. 403) упоминает так называемый гелиотроп на острове Сиросе. т. е. два определенных заметных ориентира, выбранные так, что Солнце во время солнцеворота восходит на горизонте в точке, лежащей на пересечении с прямой, проходящей через эти две фиксированные точки; ср. еще: van der Waerden. Anfänge der Astronomie. S. 80 ff; Kahn. Early Greek astronomy; Szabo A. Anaximander und der Gnomon//AAntHung. 1977. T. 25. P. 341-357.
951
Kahn. Early Greek astronomy; von Fritz. Grundprobleme. S. 142 ff. — В частности, Кан справедливо возражает Диксу (Dicks D. R. Solstices, equinoxes and the Presocratics // JHS. 1966. Vol. 86. P. 26-40), который, с одной стороны, упоминает свидетельства, связывающие Анаксимандра с гномоном, чтобы подметить в них противоречия, подрывающие достоверность всей традиции об Анаксимандре, с другой — не оспаривает его работу с гномоном, что было бы совсем неправдоподобно, но в то же время не делает неизбежного вывода о связи астрономических теорий Анаксимандра с наблюдениями. Роль наблюдения в формировании системы Анаксимандра недооценивает и Ж.-П. Вернан (Vernant. Origines. Р. 120 sv.).
952
Schottländer R. Früheste Grundsätze der Wissenschaft bei den Griechen. Berlin 1964 S. 20.
954
Сходство с херувимами с колесами в книге Иезекииля, подчеркиваемое Уэстом (West. Early Greek philosophy. Р. 88), является слишком отдаленным, чтобы думать о заимствовании Анаксимандра с Востока.
955
Не может быть принято защищаемое А. Ф. Лосевым давнее предположение, согласно которому уже Гомер представлял себе мир шарообразным, а Тартар — нижней полусферой, симметричной небу (Лосев А. Ф. История античной эстетики: Ранняя классика. М. 1963. С. 170-171). Против этой гипотезы говорит и беспрецедентность эквивалентности направлений «вверх» и «вниз» для дописьменной эпохи, и характеристика Тартара как царства мрака, противостоящего небу (II. VIII, 480). Совершенно справедливо возражает А. Ф.Лосеву И. Д. Рожанский (Рожанский. Развитие естествознания. С. 118-119, 122).
956
Весьма привлекательным является предположение И. Боднара, по которому Анаксимандр постулировал колеса вместо отдельных звезд потому, что они, симметрично расположенные вокруг Земли, могут постоянно находиться в равновесии (Bodnar I. Anaximander's rings // CQ. 1988. Vol. 38. Р. 49-50).
957
Ср.: Kahn Ch. Η. Anaximander and the origins of Greek cosmology. New York, 1960. P. 76-82.
959
Diels Н. Über Anaximanders Kosmos // AGPh. 1897. Bd. 10. S. 220-237; Kahn. Anaximander. P. 90. — Принимаемое В. Буркертом (Burkert W. Iranisches bei Anaximander // RhM. 1963. Bd. 100. S. 97-134), M. Уэстом (West. Early Greek philosophy. P. 89 f.) и И. Д. Рожанским (Развитие естествознания. С. 52-53, 150) заимствование из иранских представлений является недоказуемой и излишней гипотезой. Не принимают ее иранист Дюшен-Г'ийемен (Duchesne-Guillemin J. D'Anaximandre ä Empedocle: Contacts Greco-Iraniens // La Persia e il mondo Greco-Romano. Roma, 1966. P. 423-431) и классик Керк (Kirk G. S. [Rec.:]West M. L. Early Greek philosophy//CR. 1974. Vol. 24. P. 82-86). Точные числа Анаксимандра, разумеется, спекулятивного происхождения.
961
Убедительно выглядит предположение Т. Гомперца о том, что Анаксимандр представлял себе диаметр дискообразно-цилиндрической Земли в три раза больше, чем высота, потому что, как ему казалось, это обеспечивало стабильное равновесие Земли (Gomperz Th. Griechische Denker. Bd. 1. S. 43).
962
Ср.: Vlastos G. Equality and justice in early Greek cosmologies // CPh. 1947. Vol. 42. P. 156-178; Jaeger W. The theology of early Greek philosophers. Oxford, 1947. P. 35; Vernant J.-P. 1) Structures geometriques et notions politiques dans la cosmologie d' Anaximandre // Eirene. 1968. Vol. 7. P. 5-23; 2) Origines. P. 121-123.
963
В такое преувеличение впадают, как мы полагаем: Rivaud А. Le probleme du devenir et la notion de la matiere dans la pilosophie grecque depuis les origines jusqu'ä Theophraste. Paris, 1906. P. 93 sv.; Solmsen F. Chaos and «apeiron»//SIFC. 1950. Vol. 24. P. 235-248; Cornford. Ор. cit. Р. 139 ff.; Ηölscher. Anfängliches Fragen. S. 87 f.; Jürss. Von Thaies zu Demokrit. S. 33; Лебедев Α. Β. To άπειρον: не Анаксимандр, а Платон и Аристотель // ВДИ. 1978. № 1. С. 39-54; № 2. С. 43-58.