Тем не менее статья Берве имела важное значение, поскольку способствовала преодолению «мифа» о Сертории. Она породила оживленную дискуссию, в ходе которой было высказано немало различных точек зрения. П. Тревес счел рассуждения Берве о совершении Серторием измены модернизаторскими, но в целом весьма сдержанно оценил деятельность мятежного проконсула, считая его лишь «солдатом фортуны»[54]. В. Шур же в целом остался на позициях Моммзена и Шультена, утверждая, что Серторий был «последним великим популяром старого стиля, последним в ряду великих идейных политиков, во главе которого стоят благородные образы младшего Сципиона и обоих Гракхов»[55]. Более интересны суждения В. Эренберга[56]. Он указал, что превращение провинции в политический базис, предпринятое Серторием, было новым явлением в римской истории. В его политической деятельности ученый увидел «подлинное освобождение от партийности». Сражаясь против олигархического режима, Серторий тем не менее не выступал с какими-либо «демократическими» лозунгами, ибо боролся не за возвращение в Рим в качестве главы популяров, а за захват власти (S. 199–200). Тем не менее его борьба с олигархией была оправданной, ибо сенат не желал идти с ним на соглашение (S. 197).
Новым серьезным шагом в изучении проблемы стал очерк Э. Габбы «Истоки Союзнической войны и политическая жизнь Рима после 89 г. до н. э.», в которой важное место уделено серторианской тематике. Итальянский историк обратил внимание на неоднородность населения Испании, значительная часть которого подверглась сильной романизации. Жители романизированного юго-восточного побережья, полагает ученый, заняли враждебную позицию по отношению к Серторию, тогда как на востоке и северо-востоке он получил поддержку. По мнению исследователя, восстание Сертория представляло собой последний отголосок Союзнической войны. Значительную часть поселенцев в Испании, как указывает Э. Габба, составляли италики: недаром в качестве столицы мятежный проконсул выбрал Оску, являвшуюся колонией осков. Немало италийских элементов находилось в окружении полководца, который, по мнению историка, поддерживал связь с экс-инсургентами на Апеннинском п-ве. Союз Сертория с Митридатом Эвпатором, по мысли историка, сложился во многом из-за заинтересованности южноиталийских купцов в развитии торговли с Востоком[57].
Точка зрения итальянского историка вызвала возражения, ибо нет данных об участии в восстании Сертория италийских колонистов, а если оно и имело место, то могло и не быть связано с Союзнической войной[58]. Сомнительно также, что италийцы выступали за союз с Митридатом, ибо слишком сильно пострадали от устроенной им резни в Азии в 88 г. до н. э.[59] Тем не менее некоторые наблюдения Габбы о взаимоотношениях Сертория с местным населением и составе участников восстания весьма интересны и оказали плодотворное влияние на изучение вопроса.
Сдержанную оценку деятельности Сертория в Испании дал Дж. Гаджеро. По его мнению, марианский проконсул стремился сохранить привилегированное положение римлян в созданном им государстве, а потому часто ограничивался лишь обещаниями и декларациями в адрес испанцев, не допуская их при этом к высшим постам. Серторий «был склонен позволить лишь интеграцию в римское провинциальное общество группы туземцев, более многочисленной, чем прежде», а потому не следует преувеличивать масштабы и значение его мероприятий. Нельзя, однако, и недооценивать их, поскольку они имели для испанцев не только «материальное», но и, что не менее важно, психологическое значение[60].
Заметно продвинулись вперед нумизматические исследования, установившие, что Серторий выпускал монеты не римского, а иберийского образца, служившие, очевидно, для внутреннего обмена. Значительная часть иберийских и кельтиберских монет, как выяснилось, были отчеканены именно при Сертории.
Были внесены поправки в картину Серторианской войны. У. Беннет аргументированно передатировал смерть Сертория 73 г. (вместо общепринятого 72 г.)[61]. Ф. О. Спанн убедительно показал, что решающее сражение 75 г. до н. э. произошло не при Сагунте, как считалось, а при Сегонтии[62]. Это серьезно изменило представления о ходе операций 75 г. и о политической обстановке в Испании после битвы при Сукроне. В то же время были выдвинуты весьма сомнительные хронологические теории, сдвигавшие события 76–75 гг. до н. э. на 77–76 гг. (см. Приложение 3).
56
57
58
См.:
60
61
62