С этими словами Когане ловко подтащил к себе парфе лапой.
— С древних времён люди жертвовали богам еду, а мы поглощали те мысли, которыми она полнилась. Другими словами, мы можем с легкостью вкушать подношения, даже не пользуясь устами, но сейчас…
— А, ясно, тогда спасибо, — не дав Когане закончить, Ёсихико снял ложкой немного крема с тёртым чаем и поднес ко рту.
— Какого чёрта ты без спроса ешь?!
— Да ладно, дай попробовать. Платил-то за него я.
— Где это слыхано, чтобы человек ел подношение богам?!
— Но ты подумай хорошенько.
Пытаясь успокоить Когане, у которого аж шерсть дыбом встала, Ёсихико посмотрел по сторонам и заговорил на тон ниже. Когда Когане злился, то начинал разговаривать очень грубо, но пушистому лису весьма трудно выглядеть грозным.
— Если ты говоришь, что съешь лишь те «мысли», что я вложил в парфе из тёртого чая, то само-то оно останется. Нехорошо оставлять несъеденной вещь, за которую заплачено столько денег. Или боги считают, что к еде можно относиться пренебрежительно?
Ёсихико сыпал резонными аргументами, оправдывая долгие годы общения с искренне верующим другом. По ходу дела он ещё раз приложился к парфе и попробовал примешанные к нему сладкие каштаны. Когане смотрел на него с разинутым ртом, а затем застучал лапой по столу.
— Я не говорил о том, что можно относиться пренебрежительно! Как раз поэтому я и в самом деле собирался съесть его! А ты его у меня…
— Короче, есть ты всё-таки будешь? — Ёсихико недоверчиво посмотрел на лиса.
Почему бы ему просто не признать, что он будет есть, и дело с концом?
Когане быстро помолился, ловко хлопнув передними лапами19, а затем, пока его вновь не обокрали, быстро укусил верхушку парфе.
— О!.. В-вот это блаженство! — уши Когане вздернулись, глаза широко раскрылись, а тело вздрогнуло так, словно его ударило током. — Столько лет я жил и не знал о том, что в мире людей есть настолько вкусные вещи!..
— Вот и хорошо. Заказ выполнен.
— Я же говорил, это не заказ!
— Ладно, вот тебе данго.
Ёсихико выудил из парфе белоснежный шарик и поднёс ложку к носу Когане. Это увидел один из парней, сидевших в кафе, и ошалело заморгал, когда шар бесследно исчез в воздухе.
— Какая неописуемая мягкость и приглушённая сладость!..
— А вот это — желе из тёртого чая.
— О-о-о, эта мягкая тёмно-зелёная смола отдаёт чайным ароматом!..
Каждый раз, когда ложка оказывалась во рту Когане, со стороны казалось, будто парфе неожиданно исчезает с неё. Ёсихико внимательно следил за тем, чтобы некоторые ложки доставались и ему. Если парфе будет каждый раз так пропадать, это может вызвать подозрения со стороны других посетителей. Ему хотелось, чтобы его просто сочли чудаком, который любит периодически махать ложками с парфе в воздухе.
— Ёсихико, не мог бы ты передать мне ещё ложку того зелёного бульона?!
— Какой ещё бульон?.. Это сироп. Ты мне аппетит портишь.
— И это мой каштан! Ты уже ел!
— А! Понял, понял! Не бесись.
После каждой ложки измазавшийся кремом лис возбуждённо рассказывал свои впечатления о том, что оказалось у него на языке. Ёсихико, наблюдавший за этим, в какой-то момент заметил, что мягко улыбается, чего с ним не случалось уже очень давно.
Вечером того же дня Ёсихико лежал дома в постели и рассматривал молитвенник, но был вынужден подняться из-за бесконечных соприкосновений шерсти с его кожей. Конечно, мягкий мех трогать приятно, но когда он так настырно лезет к тебе, то начинает мешать.
— Зачем ты ещё и домой ко мне пришёл?..
Рядом с Ёсихико, оккупировав половину его кровати, уснул похрапывающий Когане. Судя по тому, как иногда дёргались его лапы и хвост, он смотрел какой-то сон. После слов Ёсихико лис снова взмахнул хвостом и попал ему по лицу.
— Пока не… исполнишь заказ как следует… не уйду… — повторил спящий Когане те же самые слова, которые беспрестанно выговаривал перед тем, как уснуть.
Похоже, он остался недоволен тем, что его заказом стало парфе с тёртым чаем, которым к тому же пришлось делиться с Ёсихико. Собственно, Ёсихико уже успел основательно поспорить с ним, имеет ли право лис говорить так после того, как поел со столь счастливым видом.
— Вот настырный… — с кислым видом отозвался Ёсихико, удивляясь тому, что Когане даже во сне стоит на своём.
Ёсихико ожидал, что после выполнения заказа в молитвеннике появится красная печать, как на страницах с поручениями, выполненными дедом, но этого не произошло. Значит, заказ ещё не выполнен?
— Хотя, погоди-ка…
Ёсихико пришла в голову идея, так что он вылез из кровати, спустился по лестнице, а затем достал из телефонной тумбочки красные чернила и вернулся обратно. Что, если печати рядом с именами божеств не вырисовываются сами, а проставляются богами-заказчиками? В таком случае заработать печать Когане удастся, только уговорив его.
Посмотрев на почему-то звучно храпящего и разлегшегося на его постели Когане, Ёсихико хитро ухмыльнулся. То, что он накормил лиса парфе, — неоспоримый факт. Поэтому чувства вины у него не появилось.
Следующее утро началось с гнева божественного лиса, увидевшего поверх своего имени ярко-красную печать, которую не ставил.
— А-а-ах ты! Какого чёрта ты без спроса поставил печа-а-ать?!
В тот день Ёсихико проснулся от того, что Когане безжалостно колотил его красной от чернил правой передней лапой.
Глава 2. Депрессия хозяина слов
Часть 1
— Если я правильно помню, Кацураги — это та самая земля, где Каму Нунакава Мими-но-микото20 основал дворец Такаока-но Мия.
Впервые оказавшись в поезде, Когане припал к окну, словно маленький ребёнок, и не сводил глаз с проплывающего пейзажа. Лишь через несколько минут он смог успокоиться и начать говорить.
— К тому же именно здесь располагалось сердце владений клана Кацураги. Впрочем, это ты, конечно же, знаешь и без меня…
— Чего? Впервые слышу, — лениво ответил Ёсихико, трясшийся в пригородном поезде на Нару и прижимавший к коленям любимую сумку, похожую на почтальонскую.
К счастью, в будний день поездом пользовалось не много людей, поэтому не следовало всё время соблюдать осторожность. Остальные пассажиры наслаждались покачиванием вагона и копались в смартфонах.
— Что?! Нынешнее поколение такому не учат? И что у вас вместо этого?!
— Ну как что… эта, как её… ханива 21?
Историю Японии Ёсихико учил лишь в школьные годы, больше пяти лет назад. К тому же в последний год обучения он вместо неё сделал выбор в пользу всемирной истории, поэтому мало что помнил.
— Какое дурацкое время. Люди, живущие в стране восходящего солнца, не знают историю своей родины…
— Кстати, Когане, ты ведь бог оммёдо? Оммёдо пришло из Китая, так что же ты так за Японию душой болеешь? — спросил Ёсихико, бросая подозрительный взгляд.
Возможно, он так проникся после долгих лет жизни здесь?
Когане сокрушённо вздохнул и перевёл взгляд золотистых глаз на Ёсихико.
— Оммёдо, синто и так далее — не более чем классификация, которую люди зачем-то придумали. Я изначально был японским богом, люди просто дали мне имя в духе оммёдо. Неважно, отношусь я к синто или оммёдо, это не меняет того, что когда-то страна восходящего солнца почитала меня наравне с другими богами.
— Т-так вот что произошло?..
— Да, именно это. Ведь люди даже меняют порой имена восхваляемых в храмах богов, руководствуясь собственными нуждами или просто своим пониманием божественного, — непринуждённо добавил Когане, а затем посмотрел на Ёсихико с любопытством. — Впрочем, я удивлён, что ты, будучи невеждой в этих вопросах, упомянул слово «оммёдо».
20
Каму Нунакава Мими-но-микото - посмертное имя, которое получил император Суйдзей, легендарный второй по счёту император Японии, правивший, предположительно, с 581 до н. э. по 549 до н. э.; считается прапраправнуком богини Аматэрасу.
21
Ханива — японские керамические скульптуры периода Кофун — с 250 по 500 гг. н.э.; скульптуры устанавливались могильных курганах, отсюда название периода: «Кофун» означает «старый курган».