— Говорю тебе, Фрэнк, в тюрягу я не пойду, — отрубил Лепке.
— Тогда ты рискуешь остаться в одиночестве, а в этом жестоком мире одиночки не выживают. Помнишь, как было с Шульцем?
Намек был слишком недвусмысленный. Лепке сжал руки в кулаки. Впрочем, еще неизвестно, кто кого. Пока у него оставался такой козырь, как «Корпорация убийств», он сам мог ликвидировать любого из присутствующих боссов. Другое дело, что это не поможет избавиться от преследования властей.
Лепке встал:
— Хватит! Мне не нравится все, что здесь происходит.
Костелло поднялся тоже:
— Ты все-таки подумай, Луис. Пока будешь ехать домой, подумай. Гувер — это намного лучше, чем Дьюи.
Не ответив, Лепке вышел. Костелло приказал позвать Моу Воленски. В совещательной комнате появился высокий рыжеволосый еврей. Он считался давним приятелем Лепке. Долгое время они совместно трудились в сфере азартных игр.
— Теперь все зависит от тебя, — сказал Костелло, — ты должен любой ценой уболтать своего дружка. Нам не хотелось бы решать этот вопрос при помощи 45-го калибра.
— Мистер Костелло, Луис — мой друг, и я не хочу, чтобы с ним случилось несчастье, — ответил Моу Воленски.
— Никто этого не хочет. Пошли, машина уже ждет.
Роскошный «Крацслер-империал» Костелло помчался в пригород Флэтбуш. Главный дипломат мафии остался в салоне и закурил дорогую сигару. За время ожидания он успел выкурить по крайней мере пять штук. Была уже глубокая ночь, когда Моу Воленски наконец вышел на улицу. Костелло бросил взгляд на часы — без четверти три. Усталый шофер Джонни дремал, навалившись на баранку. Костелло потряс его за плечо:
— Эй, Джонни, с добрым утром.
Тот протер глаза и повернул ключ зажигания. В салон ввалился Моу Воленски.
— Ну что? — спросил Костелло.
— Все в порядке. Он согласен.
— Браво, мальчик, браво, — дипломат мафии три раза негромко хлопнул в ладоши, — ты умеешь вести переговоры, а в наше время это важнее, чем уметь стрелять.
Костелло вырвал один лист из своей чековой книжки и выписал чек на предъявителя.
— Десять кусков, как договаривались. Просто отдашь эту бумажку кассиру, а взамен получишь наличные.
— Мне приходилось бывать в банке, мистер Костелло, — с достоинством ответил Моу Воленски.
Фрэнк улыбнулся:
— Отлично. Теперь у тебя есть повод побывать там еще раз. Куда тебя подвезти?
— Если можно, в Бруклин, на Оушен-авеню.
— Далековато, — заметил Костелло. — Эй, Джонни! Мы едем в Бруклин.
Доставив Моу Воленски домой, он приказал шоферу остановиться возле ближайшего телефона-автомата. Несмотря на то что стрелки часов приближались к четырем утра, абонент немедленно ответил на звонок.
— Мистер Уинтшелл? — спросил Костелло. — Прошу прощения, что беспокою вас в столь позднее время.
— Ничего, — ответил известный всей Америке журналист, — я слушаю вас, мистер К.
— Переговоры прошли успешно. Если вас не затруднит, сообщите об этом господину директору.
— Очень хорошо, — голос Уинтшелла стал хриплым от волнения, — мистер К., может быть, известно время и место?
— Пока нет. Я позвоню вам. — Костелло повесил трубку.
А на другом конце города, в комфортабельной трехкомнатной квартире в Вест-Сайде, Уолтер Уинтшелл распечатал уже третью за эту ночь пачку «Лаки Страйк». В четыре глубоких затяжки он выкурил сигарету и снял трубку:
— Мисс, будьте добры, Коппервейл, два-ноль три-три семь-один.
В трубке щелкнуло. Через минуту пошли длинные гудки. Один, второй, третий…
— Центральный департамент ФБР, — гулко прозвучал в мембране бодрый мужской голос, в котором, несмотря на раннее утро, не было и тени сонливости.
Прежде чем сдаться властям, Лепке решил привести в порядок свои дела. А это означало — трупы, трупы, трупы… За то время, пока босс находился в подполье, кое-кто из его подручных излишне расслабился и позволял себе прикарманивать доходы от незаконного бизнеса. Лепке отдал приказ ликвидировать профессионального картежника Соломона Файнштейна, который подвизался в одном из бруклинских игорных домов. Вина шулера состояла в том, что, выиграв за вечер двадцать тысяч долларов, он ни цента не отстегнул в банк[40]. Видимо, Файнштейн надеялся на Томаса Дьюи, который отправит Лепке в тюрьму на долгие годы и тем самым избавит его от всяких обязательств. «Эта задница Файнштейн считает, что я уже ничего не могу», — бесновался Бачелтер. Альберт Анастасиа молчал, давая время боссу выпустить пар. «Я хочу, чтобы прямо сегодня этот подонок сдох», — приказал Лепке. Желание босса, как известно, закон. Ликвидацией Файнштейна занялись Багси Голдштейн и Гарри Питсбург, оба — первоклассные специалисты, обожающие свою работу.