— Ганс, Маркус! Оставьте свои незаряженные мушкеты, шпаги и вообще всё, что будет мешать. Видите вон то брёвнышко, — Михель нарочно так его назвал, чтобы принизить трудность задуманного предприятия в глазах непосредственных исполнителей. — Вам нужно будет быстренько выскочить во двор и внести его в дом.
Предупреждая уже готовый сорваться с уст Ганса вопрос:
— Я и парни в доме будем сдерживать мужиков. Они у нас и головы не посмеют задрать, не то что прицельно выстрелить. К тому же вы прекрасно знаете, как мужики стреляют. Мушкетов у них мало, — опять покривил душой для пользы дела Михель, — да и фуркетов[59] почти нет. Давайте по счёту три, главное, быстрота и смелость. Пока они не опомнились и не смяли нас числом.
В душе сам Михель не особо верил в благополучное завершение этого дела, но также понимал, что если у Маркуса и Ганса ничего не выйдет, идти во двор придётся ему. Эта балка была вопросом жизни и смерти.
Но все прошло даже лучше, чем ожидалось. Скорее всего, мужики посчитали, что дело «в шляпе» и не ожидали от них такой прыти, а может, «развлекались» с Мельхиором и Георгом. Несколько голов и мушкетных стволов поднялись было над забором, но так же стремительно исчезли после метких выстрелов из дома.
Успех любого военного предприятия — от мелкой стычки до грандиозного побоища — зависит прежде всего от желания противников рисковать собой. Мужики эти явно ещё хотели пожить, потянуть Жилы из пойманных солдат, при этом не дав в солдатские руки своих.
Уже в дверях Ганс, тащивший балку вторым, внезапно выронил её, заорав:
— Братцы, я, кажется, убит! — и рухнул как подкошенный.
Михель решил, что момент истратить заряд — самый подходящий, что и сделал и, кажется, небесполезно. Затем они с Маркусом наконец-то надёжно подпёрли дверь принесённой балкой, ещё и попрыгав на ней для верности, и только тогда Михель обратился к израненному Гансу. Ганс к тому времени уже сидел у стены и тихо скулил, закрыв глаза. На плече его расплывалось кровавое пятно. Михель без особой деликатности подхватил его подмышки, причём Ганс никак не отреагировал. Перетаскивая раненого в более безопасное место, не забыл напомнить Маркусу, чтобы прихватил оружие. Торопливо и не слишком-то бережно освободив Ганса от одежды, не смог удержаться от проклятий. Пуля, по счастью, прошла по касательной, и Ганс, в общем, отделался царапиной.
— Ты, олух! — Михель наградил притворщика добрым пинком, приводя в чувство. — Рви рубаху, сейчас Маркус тебя перевяжет, и к окну. Чтобы через две минуты я слышал твой мушкет, и Боже тебя сохрани отсиживаться где-нибудь по углам. А это, — хлопнул он Ганса по раненому плечу, — считай, что тебя девка цапнула. Плохо взнуздал либо зубы поленился пересчитать — вот она тебя и куснула.
С дверью порядок, но в целом ситуация неутешительна. Попались ровно полдюжины куропаток в силки. Патронов на час доброго боя, логово их надёжно блокировано, у противника подавляющее превосходство в численности, да и в вооружении, прочая солдатня из деревни словно испарилась.
Остаётся подороже продать свои жизни и не угодить в плен живыми. Прорываться глупо и бессмысленно: положат рядком в двух шагах от дома. Ждать, пока ландскнехты на другом конце деревни наконец-то проснутся и поймут, что здесь не заурядное истребление крестьянской живности, но форменный бой.
Впрочем, атакующая сторона — мужики, значит, следующий ход за ними, а нам-то чего голову ломать.
— Хвала Всевышнему, что эти бродяги не разжились пушкой, — с облегчением вздохнул кто-то, кажется Гийом, — а то полетели бы сейчас клочья и от дома, и от нас.
— Вломиться в дом они могут только через дверь, — уверенно сказал Макс.
— Пусть штурмуют. Абы что — наложим кучкой у дверей, чтоб неповадно было, — беззаботно откликнулся Ганс, с усердием раздувая фитиль.
Настроение у него после перевязки и пинка Михеля резко повысилось. Вообще Ганс отличался тем, что быстро впадал в панику, но так же скоро приходил в себя.
— Они могут попытаться поджечь дверь.
— Влепим в поджигателя полдюжины пуль, пусть побегает, — оптимизм Ганса не знал предела.
— У тебя-то лично хоть одна пуля про запас найдётся или нет? — снова не сдержался Михель.
Ганс смущённо улыбнулся и на всякий случай отошёл подальше от грозного Михеля.
— Не надоело языки-то чесать, — встрял угрюмый молчун Гюнтер. — Что делать будем — то мужикам решать, а нам лишь огрызаться, ибо судьба наша даже не в руцех Божьих, но в грязных лапах вчерашних землеробов.
59
Фуркет — европейское название вилки-подсошника, необходимого для стрельбы из тяжёлых фитильных мушкетов.