— Теперь что? — смиренно обратился артиллерист к Гюнтеру, прерывая процесс. — Куда наводить прикажете. У нас ведь бомба, а с ней особая опаска нужна. Надо навести, поджечь фитиль, быстренько закатить бомбу, прибить пыжом и отпаливать, чтобы бомбу не разнесло в стволе, вместе со всеми нами.
— Куда стрелять? А вон куда!
— Боже ты мой! — ужаснулся Михель, проследив направление указующего перста Гюнтера. — Наших-то опять лупят.
Очередной имперский вал, судя по всему, расшибся о шведскую скалу. Малодушные осаживали, разворачивая лошадей, храбрые пытались подороже продать свои жизни.
— Где же дьявол закружил Паппенгейма[160]?! — Маркус почему-то требовал ответа у них. — Без него наши коннички, что мокрые курицы.
— Да мы-то откуда ведаем! — резонно заорал на него Гюнтер. — Ты не о нём беспокойся, а вот об этой кормилице, — звонко шлёпнул он по пушечной бронзе.
— У кого глаз острый? — спохватился артиллерист. — А то мои слезятся.
— У Макса, — машинально пожал плечами Михель. — У кого ж ещё.
— И кто у нас Макс? — старик поочерёдно оглядел всю троицу.
— Судя по всему, он в окрестностях ада, — вздохнул Гюнтер перекрестившись. — Кстати, до сих пор не познакомились. Я Гюнтер, а эти два достойных отпрыска рода людского и мушкетёрского — Михель и Маркус.
— Весьма рад. Фердинанд Фрунсберг, мастер пушечных и литейных дел, к вашим услугам. — Старик потянул было руку, чтобы приподнять несуществующую шляпу.
— Не из рода ли тех достойных Фрунсбергов[161], столько сделавших для империи?
— Где уж нам, — смущённо-польщённо заулыбался старик. — Они-то из благородных будут, фон-бароны, а мы бюргеры, мастера. Пушки, колокола. В последние годы, правда, только пушки. Колокола никому не потребны, словно люди напрочь забыли Бога.
— Люди, с помощью пушек защищают своего Бога, — сурово перебил его Гюнтер. — Покончим с проклятыми еретиками — дойдут руки и до колоколов. Чтобы приблизить час сей благостный — наводи по злодеям!
— Дай, я испытаю, — неожиданно вырвалось у Михеля.
— Извольте, извольте, — старик ровно наследника своему пушечному делу сыскал.
— Гюнтер, командуй! — Михель сотни раз видел всю процедуру, посему нуждался только в достойном целеуказателе.
— А вон того субчика мне сделай. — Гюнтер также склонился к орудию, указывая направление.
— Ага, вижу. Ишь молодчик — палаш весь в крови. Гюнтер, клинышек подбей совсем легонько[162]. Маркус, где тебя черти носят, хватай за цапфы[163], по горизонтали подвернуть бы надобно. Носится, как очумелый, по полю, и не выцелишь. Гюнтер, у тебя в запасе поспокойней не найдётся?
— Заряжай, не болтай! Наши вроде его придержали.
Старого артиллериста словно подменили. В то время как Гюнтер и Маркус больше суетились, он действовал быстро, чётко, ловко. Мастер словно стряхнул обузу времени — спроворил, подобно юному подмастерью, единственная награда которого — брань да оплеухи.
— Поберегись! — молодцевато гаркнул он, прикладывая фитиль к запальному отверстию.
Гюнтер едва успел сгрести в сторону полоротого Маркуса, расположившегося поглазеть непосредственно за пушкой и, несомненно пострадавшего бы от отката при выстреле.
Михель, наоборот, выбежав вперёд, попытался вскочить на тур, но поскользнулся, да так и уселся в корзину с землёй, где к тому же валялась чья-то оторванная или отрубленная голова. Пробормотав что-то вроде:
— Смотри, не отгрызи там у меня кой-чего, — Михель так и остался сидеть, наблюдая за делом рук своих.
Весь квартет артиллеристов разразился бурей восторга. Михель не мог и мечтать о подобной удаче: бомба угодила прямо в шведа и разорвалась буквально у него в руках.
Михель, конечно, не мог услышать, как храбрый вояка успел пробормотать, прежде чем исчезнуть в пламени и дыме:
— Славный выстрел, чёрт возьми.
Ни Михель, ни прочие не обратили внимания и на то, что пороховым духом и осколками было сброшено с лошадей и искалечено шесть имперских кроатов, полуокруживших на момент выстрела шведа с целью задать ему добрую трёпку.
— Если бы ты, парень, мог видеть, как мы его! — восторженно обратился Михель к голове, на которой сидел. Больше-то не к кому. — Однако ж и жестковата у тебя черепушка. Прям ядро чугунное. Верно, упрямец был, когда был живым. А может, ты из шведов и нарочно решил наставить мне синяков на задницу?
Однако ни побеседовать вволю с невозражающим собеседником, ни порадоваться как следует Михелю не дали. Подняли ор от пушки.
160
Паппенгейм — командующий имперской кавалерией, отсутствовал на начальном этапе Люценской битвы.
161
Не из рода ли тех достойных Фрунсбергов — речь идёт о легендарном вожде немецких ландскнехтов XVI в. Георге фон Фрунсберге.
162
Клинышек подбей совсем легонько — орудия наводились на цель подбиванием или ослаблением системы клиньев.