Екатерина ослушалась его. Осенью она отправилась в Виндзор и там вечером, в четыре часа, в Николин день, 6 декабря, долго промучившись, разрешилась от бремени сыном, который при рождении получил титул герцога Корнуолльского. Весть о появлении на свет сына и наследника достигла Генриха, когда он осаждал город Мо, и он отправил Екатерине послание, наказывая ей окрестить сына Генри и без промедления отслужить мессу во имя Святой Троицы и посвятить младенца Господу. Обряд крещения совершил архиепископ Чичелли, а восприемниками от купели стали следующий по старшинству брат короля, Джон, герцог Бедфорд, епископ Бофорт и Жаклин, герцогиня Геннегау (д’Эно). Вся страна возрадовалась. Принц быстро рос и развивался, здоровый и крепкий, и в январе 1422 года его нянькой была назначена некая Джоан Эстли.
Генрих V так и не увидел своего сына, а когда принцу исполнилось полгода, Екатерина, оставив его в Англии на попечение дяди, Хамфри, герцога Глостера, младшего брата Генриха, отправилась во Францию, решив воссоединиться с мужем.
Генриху V не суждено было сделаться королем Франции. Тяготы войны и бесконечные изнурительные завоевательные походы преждевременно состарили его. В конце жизни он отрастил бороду и отпустил волосы, предпочитая длинную прическу с кудрями. Каменная статуя Генриха в Йоркском соборе, выполненная около 1425 года и, как недавно было установлено, представляющая собой точное портретное изображение, имеет как раз такой облик; так же он выглядит и на аверсе своей большой печати. Он кажется измученным и усталым, и действительно, начиная с 1419 года периодически был терзаем недугами.
В июне 1422 года, когда Генрих пребывал в Санлисе вместе с королем и королевой Франции, герцог Бургундский попросил у него помощи, чтобы вызволить гарнизон одного замка на Луаре, осаждаемого людьми дофина. Хотя король плохо чувствовал себя, ибо «заразился долгой и мучительной болезнью вследствие непрерывных тяжких трудов» во время осады Мо, которая завершилась в мае, он тем не менее отправился в еще одну военную экспедицию, попрощавшись с женой, как оказалось, навсегда. Он мужественно старался не замечать своего недуга, проявлявшегося в форме сильного жара и мучительной дизентерии, но в конце концов столь обессилел, что уже не мог ехать верхом и его пришлось нести на носилках. Даже это причиняло ему ужасную боль, и приближенные вынуждены были перевезти короля, передавшего командование брату, герцогу Бедфорду, в лодке по Сене в Венсенский замок близ Парижа.
Прибыв в Венсенский лес, он настоял, что поедет в замок верхом, но выдержал всего несколько шагов. Его свита перенесла его, полуобморочного, на носилки, где он лежал, обезумев от боли. Недуг настолько лишил его сил, что лекари не осмеливались давать ему никаких снадобий, и всем было очевидно, что он умирает.
31 августа король потребовал, чтобы ему открыли правду о его состоянии. Лейб-медики сказали, что жить ему осталось не более двух часов. Попрощаться с ним прибыл Бедфорд и другие его командиры: Томас Бофорт, герцог Эксетер, и Ричард де Бошан, граф Уорик. Королева Екатерина по-прежнему находилась в Санлисе со своими родителями. 31 августа, ближе к ночи, страдания короля усилились. Его внутренние органы, гениталии и легкие разлагались. Незадолго до двух часов утра 1 сентября 1422 года Генрих прошептал, что всегда жаждал отвоевать Иерусалим у турок. А потом, сжав в руке распятие, тихо проговорил: «In manuas tuas, Domine, ipsum terminum redemisti»[20] – и умер.
Как писал Уолсингем, его «искренне оплакивали повсюду», ибо «после его смерти не осталось ни одного равного ему среди христианских королей или принцев. Вспоминая о его незабываемых деяниях, люди ощущали трепет при мысли о его внезапной и ужасной кончине», которая, как покажет будущее, оказалась трагедией куда более страшной, чем могли предвидеть его современники.
Генрих умер, исхудав, как скелет, так что на костях его почти не осталось плоти, которая могла бы подвергнуться тлению, и потому тело его было убрано для погребения обычным образом, без удаления внутренностей. Дабы от него не исходил дурной запах по пути на родину, в Англию, его забальзамировали, умастили ароматными травами, обернули вощеным льном, накрыли свинцовым листом и шелковой тканью и положили в гроб. Оный гроб установили на окутанном черной пеленой катафалке, на который водрузили изваяние в королевской мантии и в короне, и, в сопровождении целого сонма скорбящих плакальщиков, траурная процессия отправилась через Францию за море, домой, к месту последнего упокоения Генриха. Главной плакальщицей выступала королева, и именно она заказала изящную гробницу из пурбекского мрамора, которая была воздвигнута в память Генриха в новой часовне, сооруженной для чтения заупокойных молитв, рядом с гробницей святого Эдуарда Исповедника в Вестминстерском аббатстве. На ней возложили деревянную фигуру короля, посеребренную и позолоченную, с головой из цельного серебра. В тридцатые годы XVI века, во время Реформации, уполномоченные Генриха VIII конфисковали все серебро, украшавшее гробницу, оставив лишь обезглавленное изваяние. Так оно и простояло более четырех веков, до семидесятых годов XX века, пока голову не восстановили по прижизненным портретам Генриха.