Уиппл Филлипс тоже внес свою лепту в развитие страстного интереса Лавкрафта к Риму: «Он любил поразмышлять среди руин древнего города и привез из Италии множество мозаик… картин и других предметов искусства, в основном связанных с Древним Римом, а не с современной Италией. Он все время носил мозаичные запонки, на одной было изображение Колизея (крошечное, но вполне достоверное), на другой – римского форума»[161]. Из поездок Уиппл привозил домой старинные монеты и картинки с изображением римских руин: «Невозможно передать тот благоговейный трепет и странное чувство близости, что я испытывал при виде монет, изготовленных настоящими граверами на древнеримских монетных дворах, монет, которые двадцать веков назад переходили из рук в руки древних римлян»[162]. В гостиной на первом этаже дома на Энджелл-стрит, 454, на позолоченном пьедестале стоял полноразмерный древнеримский бюст. Разумеется, в том числе и по этой причине Лавкрафт всегда предпочитал древнеримскую культуру древнегреческой, хотя на его предпочтения повлияли и другие философские и эстетические аспекты, а также черты его характера. В 1931 г. писатель признался в письме Роберту И. Говарду, великому стороннику варварства: «Я понимаю, что римляне были крайне простым народом, питавшим слабость ко всем практическим принципам, которые я презираю; куда им до греческих гениев и чарующих северных варваров. И все же, представляя себе жизнь до 450 г. н. э., я думаю исключительно о Древнем Риме!»[163]
Чтение Готорна, Булфинча и Овидия в переводе Гарта быстро привело к тому, что «я совершенно забыл о своем багдадском имени и обо всем, с ним связанном, ведь волшебство ярких арабских шелков меркло перед благоухающими священными рощами, перед сумрачными лугами, которые населяли фавны, перед манящей голубизной Средиземного моря» («Исповедь неверующего»). В итоге все это привело к тому, что Лавкрафт стал писателем.
Трудно сказать, к какому году относятся первые литературные труды Лавкрафта. Он утверждает, что начал заниматься сочинительством в шесть лет: «В моих стихотворных пробах пера, первые из которых я предпринял в возрасте шести лет, теперь появился грубый внутренний ритм, свойственный балладам, и я воспевал деяния Богов и Героев»[164]. Таким образом, можно сделать вывод, что сочинять стихи Лавкрафт начал еще до знакомства с Античностью, однако именно страстный интерес к древним временам побудил его снова взяться за поэзию, на сей раз сделав выбор в пользу классических тем. Ни одно из этих произведений до нас не дошло, а самой ранней из сохранившихся поэтических работ является «второе издание» «Поэмы об Улиссе, или Одиссеи: в пересказе для детей». В этой аккуратно сделанной книжечке есть предисловие, сведения об авторских правах и титульный лист, на котором написано:
УЛИСС,
или Одиссей
В ПЕРЕСКАЗЕ ДЛЯ ЮНЫХ ЧИТАТЕЛЕЙ
Эпическая поэма,
написанная простым староанглийским размером
Автор: Говард Лавкрафт
Данное издание, судя по отметке в предисловии, относится к 8 ноября 1897 г., а «первое» было написано чуть раньше в том же году, еще до седьмого дня рождения Лавкрафта 20 августа 1897 г.
На странице со сведениями об авторских правах Лавкрафт указывает: «По мотивам “Одиссеи” в переводе Поупа, “Мифологии” Булфинча и “Книг на полчаса” от “Харперс”». Затем он любезно добавляет: «Первым эту поэму написал Гомер». В серию «Книги на полчаса» от издательства «Харперс» входили небольшие сборники очерков, стихов, пьес и других произведений малого объема, каждый из которых можно было прочитать за полчаса. Такие книги продавали по двадцать пять центов. Впрочем, ни «Одиссея», ни другие произведения Гомера в данной серии не издавались, поэтому могу предположить, что речь идет об «Основах греческой литературы» Юджина Лоуренса (1879), где, возможно, кратко пересказывался и сюжет «Одиссеи». В «Исповеди неверующего» Лавкрафт говорит, что это была «тоненькая книжка из личной библиотеки моей старшей тетушки» (Лиллиан Д. Филлипс). Если к семи годам Лавкрафт и правда уже целиком прочитал «Одиссею» в переводе Поупа, то это поразительно (правда, неизвестно, упоминал ли он Поупа как первоисточник в «первом издании» своей поэмы), но если прочитать творение Лавкрафта, состоящее из восьмидесяти восьми строк, сразу станет ясно, что ни его стихотворный размер, ни сюжет на переводе Поупа (объемом в четырнадцать тысяч строк) не основаны. Вот так начинается поэма Лавкрафта: