— Сей, пардон, карлик в буквальном смысле, иноземец по рождению и происхождению весьма ловко и споро при дворе карьеру спроворил. Выгодно женился на дочери министра финансов. Государя обворожил, а между тем истинные интересы России ему по борту. Американцы настырные, а ему же неохота с ними копья ломать. К чему нервы трепать?
Раньше в Петербурге Лазарев иногда краем уха слышал о разных новостях политики в Министерстве иностранных дел. Служба военного моряка всегда так или иначе связана с заграницей. Рассказывали ему о статс-секретаре, греке Иоанне Каподистрия[73], его соперничестве с Нессельроде и отставке.
Впервые Лазарев заглянул в узенькую щелочку кухни, где вершились дела Российско-Американской компании, и ему стало не по себе…
Царское правительство сделало первый, едва заметный шаг назад, уступая напористым американским дипломатам…
Корабли готовились к переходу и через неделю отправились в Калифорнию. Неприветливо встретил моряков осенний океан. К вечеру разыгрался шторм. Ночью ветер достиг ураганной силы. Паруса трещали и лопались под его напором. Гигантские волны закрывали огни фальшфейера «Ладоги», которые скоро исчезли в кромешной тьме. Целую неделю не утихал шторм.
После полудня «Крейсер», сильно накренившись, нес полные паруса. На вахту заступил Завалишин, а через полчаса к нему подошел Нахимов.
— Соскучился по доброму ветру, — улыбаясь, проговорил он. Закинул голову, придирчиво осмотрел паруса, снасти.
— Барометр нынче упал довольно, быть буре. — Завалишин только что записал метеорологические наблюдения.
Прохаживаясь на шканцах, они делились впечатлениями о стоянке в Новоархангельске.
— Человек за бортом! — донесся вдруг громкий крик с бака.
— Право руль на борт! Справа грота-булинь отдать! — скомандовал Завалишин.
За борт полетели буйки, Завалишин бросил небольшую лестницу. «Крейсер» пробежал два-три кабельтова, теряя ход, приводился к ветру. Штормовые волны сильно раскачивали его.
Не теряя ни минуты, Завалишин послал в шлюпку на левый борт первых попавшихся шесть матросов.
— Павел Степанович! — Завалишин понимал, что он не вправе приказывать, на баке для этой цели подвахтенный мичман, а Нахимов здесь случайно. — Отправляйся с ними!
Спустя мгновение Нахимов был в шлюпке. Спускать ее на такой качке бессмысленно, разобьет в щепки. Матросы схватили топоры. Улучив момент, когда фрегат наклонился, едва не черпнув бортом, Нахимов скомандовал:
— Руби тали!
Шлюпка полетела вниз и с ходу отвалила от борта. Матрос на салинге красным флагом отмахивал в сторону кормы, где едва-едва виднелась голова упавшего за борт.
— Стало быть, — докладывал боцман Лазареву, — канонир Давыдка Егоров на левых фор-русленях юнферс раскручивал, видать, волной сшибло, а может, поскользнулся.
Тем временем шлюпка, скрываясь за огромными волнами, еле виднелась. Лазарев неотрывно всматривался за корму в бушующий океан, временами вскидывал голову вверх. Два матроса и унтер-офицера на раскачивающихся салингах до боли в глазах следили за горизонтом. Прошел час, другой. Шлюпка давно исчезла в гребнях волн. Сумеречная мгла исподволь опускалась над бушующим океаном.
— Шлюпка по корме! — наконец закричал от радости унтер-офицер на грот-салинге. Егорова в шлюпке не было.
Гигантские волны зыби и крепкий порывистый ветер сильно раскачивали фрегат. Сквозь плотно прикрытые порты орудий заливалась вода на батарейную палубу. Подойти на такой волне к борту — значит наверняка погубить не только шлюпку, но и гребцов. Лазарев приказал спустить за борт матросские койки, чтобы смягчить удар, и выбросить матросам концы, на случай если шлюпка разобьется. Заложили тали и, выждав мгновение, когда фрегат начал наклоняться в сторону шлюпки, быстро их выбрали. Едва успели поднять шлюпку вровень с палубой, набежавшая волна ударила ее о борт и разнесла в щепки. Матросы успели схватиться за концы, и их вытянули на палубу. Огорченные, насквозь промокшие, стояли они, поеживаясь, перед командиром. Нахимов виновато развел руками. Но взволнованный Лазарев положил ему руку на плечо.
— Молодцы, братцы, ради жизни товарища себя не пожалели, токмо русачки способны на такое!
По приходе в Сан-Франциско он отметил благородство и мужество своих подчиненных и сообщил в Адмиралтейств-коллегию: «Сию готовность г. Нахимова при спасении человека жертвовать собою я долгом почитаю представить на благорассмотрение г.г. членов государственной Адмиралтейств-коллегии и льщу себя надеждою, что такой подвиг не найдется недостойным внимания правосудного моего начальства».
73
Каподистрия Иоаннис (1776–1831) — граф, в 1803 г. был статс-секретарем Республики Ионических островов, с 1807 г. на русской службе. В 1827 г. избран президентом Греции, пал жертвой заговора, инспирированного Англией и Францией.