От чего зависел успех экспедиции? От надежности судов и выучки людей.
Все четыре шлюпа недавно сошли со стапелей в Охте и Лодейном поле. Но это были корабли для обычного плавания. Лазарев дневал и ночевал на шлюпах, переделывая, заменяя конструкции корпуса. Предстоял не обычный, а ледовый поход.
Вторая, не менее важная половина удачи — офицеры и матросы. Ненадежная команда офицеров, нерасторопность и неумение матросов в критический момент, и судну может грозить авария или гибель в океане. Ошибок море не прощает. Все должно быть верно, вовремя и точно.
От охотников не было отбоя. И служители-матросы, и офицеры считали за честь отправиться в неведомые края. Себе в помощники Лазарев пригласил долговязого лейтенанта с пышными бакенбардами, Николая Абернибесова. С ним он коротко сошелся много лет назад, во время спасения люгера «Ганимед», где служил Николай.
Без колебаний приняли предложение Лазарева сослуживцы по последней кампании на «Евстафии» — подвижный блондин лейтенант Михаил Анненков и более степенный и рассудительный мичман Иван Куприянов. Оставалась свободной еще одна должность мичмана.
Как-то в воскресенье на квартиру Лазарева постучал молодой, среднего роста, голубоглазый, с добродушной физиономией человек.
— Мичман Новосильский, — зардевшись, представился он и на вопросительный взгляд Лазарева протянул конверт.
Отец мичмана, старший офицер, прежний сослуживец Лазарева по эскадре, убедительно просил взять на «Мирный» сына.
— Я не прочь взять вас, хотя охотников много. Но твердо ли вы желаете идти в вояж к Южному полюсу? Тягот будет много, а опасности для живота еще более.
— Трудности меня не страшат, каждый офицер почтет за честь испытать себя в таком деле.
— Как у вас с астрономической практикой? — Вопрос немного смутил Новосильского.
— Весьма мало, хотя теоретическую астрономию и вычисления в корпусе похвально изучал.
— А нынче поезжайте немедля в Петербург, я дам вам письмо в департамент, чтобы вас представили министру и назначили на должность.
Только что назначили Новосильского, а к Лазареву обратился еще один страждущий — пятнадцатилетний мичман Дмитрий Завалишин[65]. Его тоже рекомендовали хорошие приятели Лазарева.
— К сожалению, все места заняты, — огорчил Завалишина командир «Мирного». — Быть может, по моему ходатайству дадут еще одну должность офицера. Тогда она ваша.
Завалишин уныло опустил голову.
— А вы пока можете в свободное время приходить на «Мирный», — ободрил его Лазарев, — и если пожелаете, помогать мне в снаряжении шлюпа.
Завалишин согласился и приходил на «Мирный» даже и тогда, когда все офицеры шлюпа собрались из отпуска. В поход мичман не пошел, но через два года Лазарев вспомнит о нем.
В разгар работ Лазарев объяснял в форпике столярам, как лучше подкрепить форштевень. В люк просунулась чья-то голова, и веселый голос певуче произнес:
— Господин капитан, вас просят наверх!
В первый момент Лазарев не разобрался, а потом проворно взбежал по трапу.
— Алеша! — На палубе стоял сияющий младший брат.
— Имею честь представиться — офицер «Благонамеренного»!
Целый месяц добивался Алексей назначения на «Благонамеренный». Помог его давний приятель, командир «Благонамеренного», капитан-лейтенант Глеб Шишмарев.
— Такой расклад океанский в нынешней кампании для братьев Лазаревых — Андрей в Северном, ты в Великом, а я в Южном Ледовитом под Андреевским стягом отечеству послужим.
— А вот тебе еще новость, послушай-ка, что пишет «Дух журналов» о нашем вояже.
Он вынул из внутреннего кармана небольшие листки.
— «Англичане очень боятся, чтобы оба русские не предупредили их в открытии Северного пути… и это легко может случиться. Русские имеют ныне важные поселения на северо-западном берегу Америки, на которые англичане и американцы смотрят завистливым оком и несытым сердцем». — Алексей оторвался. — Как, сие по душе тебе?
— Сие мне знакомо, обыденно для лондонских нравов.
— Далее еще примечательнее пишут: «Все это не по вкусу англичанам, и уже поговаривают с обыкновенным английским хвастовством, из которого выглядывает завистливая колкость, — больно было бы, если бы морская сила, только что вчера возникшая, сорвала венок славы с мечты вековечного флота, совершив в девятнадцатом веке такое открытие, на которое в продолжение трех веков тщетно отваживался Альбион», — закончил Алексей.
Удалая, с присвистом, песня донеслась с берега. Матросы возвращались с корабельных работ в казармы. Михаил подошел к распахнутой двери балкона.
65
Завалишин Дмитрий Иринархович (1804–1892) — участник кругосветных плаваний М. П. Лазарева в 1822–1824 гг. Декабрист, был приговорен к вечной каторге. Автор «Записок декабриста».