ВЫСТАВКА
Город под куполом напоминал скорее южный курорт, нежели промышленный центр. Особенно празднично выглядела белая набережная с ее пластмассовыми пальмами, бассейнами и дворцами в стиле Немейера. Даже индустриальные сооружения, полностью лишенные труб, обрели неожиданное сходство с бальнеологическими здравницами. Лишь нарочито куцые лиственнички и довольно условные заструги снега за границей стекла намекали на некую высокоширотную привязку.
Лосев невольно замедлил у стенда шаг.
— Главный архитектор развлекается, — небрежно объяснил Мечов. — Таким он видит Заполярный город будущего. Высокочастотное солнце, — Андрей Петрович указал на висевшую над гипсовыми крышами звездочку из золотистой фольги. — Подземные коммуникации… Ерунда, одним словом…
— Так уж и ерунда? — осведомился подошедший сзади Веденеев и дружески кивнул Герману Даниловичу. — Кто знает, что будет через пятьдесят лет…
Фойе дворца культуры постепенно наполнялось принаряженными по случаю выходного людьми. Вопреки скептическому прогнозу Мечова, выставка «Таймыр вчера, сегодня и завтра» привлекла много желающих.
— Я всегда за научную фантастику, — сказал Андрей Петрович. — Но в реальной жизни для нее нет места.
— Не нравится, значит? — Игорь Орестович указал на макет.
— Купол? — уточнил Мечов. — Самым решительным образом… Галерея из бытового комбината в цех — ничего не имею против, зимние сады — пожалуйста, но отделять человека от природы — извините… Чай, не на Луне живем, на своей земле.
— Полярная ночь, пурга, жесткость под сто баллов[4]… — подзадорил первый секретарь.
— Лучше всеобщий отгул по радио объявить, чем жить под этаким колпаком.
— А если все-таки можно? — подал реплику Лосев.
— Так ведь делаем, — без особого оживления отозвался Мечов. — Живем ведь как-то, работаем…
— Одно дело преодолевать вынужденные трудности, другое — искать их, — возразил Веденеев. — Меня жизнь в банке, честно говоря, тоже не особенно привлекает, но огульно отрицать саму возможность глобального кондиционирования я бы не стал. Будущее, как правило, опровергает именно самые категорические «нет». Согласен, Петр Савельевич? — он подозвал Кусова.
— Вы насчет этого? — тот огладил стеклянную полусферу. — Пустое дело. Человек отвыкнет от единоборства со стихией, выродится и окажется в итоге совершенно беззащитным. Всю тундру, как ни старайся, в тепличку не запихнешь, и, хочешь не хочешь, придется вылазить на свежий воздух. Кто, по-вашему, станет тогда осваивать новые районы?.. То-то! — Петр Савельевич назидательно поднял палец. — Кстати сказать, не холод — главный враг человека на Севере. К холоду привыкнуть можно. Солнышка нам зимой недостает, вот что. В фотарии ваши и лампы всякие специальные я не шибко верю. Природу не обманешь. На себя надо надеяться, постоянно поддерживать спортивную форму и бойцовское настроение.
— Да-да, — с отсутствующим видом согласился Мечов, напряженно отыскивая кого-то взглядом. — Вы совершенно правы.
— Вот и у вас нашлась точка соприкосновения, — одобрил Веденеев. — Хоть тут никаких разногласий не выявилось.
— Вчерашнее, что ли, имеешь в виду? — озабоченно прищурился Кусов. — Так у нас и на активе кое-какая общая платформа наметилась. Андрей Петрович, к примеру, согласился пересмотреть свой проект размещения цементного завода. Может, все-таки к старому возвратимся? — оглядываясь на Лосева, он показал на схему цементных коммуникаций.
Возле макета, изображавшего в разрезе новый вариант утепленного вагончика, он пренебрежительно поморщился и махнул рукой.
— Подумаем, Петр Савельевич, — нехотя выцедил Мечов.
Выставка, которую он сам же задумал и организовал, утратила для него всякий интерес. Погруженный в себя, бродил он среди экспонатов, бросая время от времени ищущий взор на лестницу, по которой поднимались все новые и новые посетители.
4
Жесткость погоды слагается из минусовой температуры и удвоенной силы ветра. Ста баллам, таким образом, условно соответствует пятидесятиградусный мороз при ветре в 25 м/сек.