Джон родился в 1588 г. в графстве Суффолк. Его отец, Адам Уинтроп, учился в Кембридже и стал финансовым контролером двух университетских колледжей. Однако прежде всего он был рачительным хозяином своего поместья Гротон. По своим религиозным взглядам он принадлежал к умеренным пуританам.
Джон учился в Кембридже и стал юристом. В 1618 г. наследовал отцовское имение. К этому времени он уже в третий раз женился (две его первые жены умерли). Начав самостоятельную жизнь, Джон успешно практиковал в качестве судьи у себя в графстве, а с 1627 г. — в Лондоне. Как пуританин значительно более ревностный, чем отец, и как юрист Джон не мог примириться с существовавшими порядками (правительство проводило активную политику подчинения судей своей власти). Еще в 1624 г. он входит в число подателей петиции, в которой доказывалась «необходимость реформ» и приводился список пороков, царивших во всех областях государственной жизни (казнокрадство, судебная волокита, произвольное налогообложение и т. д.). Джон поддерживал дружеские отношения с некоторыми членами парламента — пуританскими оппозиционерами.
Несмотря на все усилия, в условиях общего кризиса хозяйственные дела Джона Уинтропа стали приходить в упадок. У него появились долги. Он вынужден был к тому же разделить имение с тремя взрослыми сыновьями. Весной 1629 г. король распустил парламент, а Джон лишился места в суде опеки. Он успокаивал себя и жену Маргарет рассуждениями о том, что «имеющий Христа имеет всё» и ему не страшны бедность и унижение, но одновременно искал способ поправить свое материальное положение. Деятельность Массачусетской компании представлялась ему успешной и многообещающей. «Мы можем радоваться этому в столь тяжелые и бедственные времена», — писал он Маргарет. И продолжал: «Моя дорогая жена, я глубоко убежден, Бог сильно накажет нашу страну, и очень скоро; но пусть будет утешением: самое страшное, что может произойти, явится средством… привести нас ближе к Господу нашему Иисусу Христу и укрепит Его царство. Если Господь сочтет нужным. Он предоставит убежище и укрытие для нас и наших близких…».{69} Сходные мысли содержались в последующих письмах.
Решение уехать созрело окончательно в конце июля — начале августа 1629 г. В конце июля Уинтроп и его свояк Эмануэл Даунинг отправились из Суффолка в Линкольншир для встречи в Семпрингхэме с родственниками графа Линкольна, ведущими деятелями Массачусетской компании: А. Джонсоном и Дж. Хэмфри[65]. По дороге, когда проезжали болото, лошадь Уинтропа споткнулась и чуть не утопила всадника. Но он выбрался невредимым. Впоследствии Уинтроп и многие его биографы считали происшедшее божественным знамением, определившим ему, специально спасенному, ведущую роль в делах компании и колонии.
Во время бесед в Семпрингхэме, длившихся несколько дней, обсуждались, судя по всему, проекты переселения в Америку и, в частности, кандидатура возможного руководителя новой экспедиции. По возвращении домой Уинтроп, как принято считать, созвал членов своей семьи и друзей-соседей, которым изложил содержание документа, носившего название «Доводы в оправдание колонизации Новой Англии».{70}
Первые два довода диктовались религиозными мотивами: создание в Новой Англии плацдарма для борьбы против царства Антихриста, основанного в Америке иезуитами, явилось бы большой заслугой перед богом; протестантские церкви Европы находятся в состоянии разброда, и им угрожают те же несчастья, которые обрушились на английскую протестантскую церковь: не предназначает ли господь Америку «в качестве убежища для тех, кого он намерен спасти от всеобщих бедствий»?
Следующие доводы (3–6) относились к материальным сторонам жизни: Англия перенаселена, народ страдает от голода и нищеты, от политического неустройства, духовного брожения, хозяйственной неустойчивости; даже состоятельные люди не могут жить прилично и быть уверены в будущем; трудно дать образование детям и невозможно оградить их от разлагающих влиянии; люди бедствуют на нескольких акрах земли, тогда как в «саду бога», за пределами Англии, они могут иметь сотни акров земли, гораздо более плодородной.
Довод седьмой состоял в утверждении, что для христианина нет дела более похвального, чем «поддержать особую церковь, переживающую еще свое детство», а также соединить свои усилия с усилиями других истинно верующих, которые собираются покинуть Англию. Довод восьмой: если «благочестивые, богатые и преуспевающие люди» готовы отправиться в Америку и поддержать указанную церковь, то это «послужит предприятию». И последний: следует полагать, что именно вмешательство бога в пользу истинной церкви уже обеспечило присоединение к предприятию «мудрых благочестивых людей» и священников, а также тех, кто ему содействует, «внося свои деньги, давая полезные советы и оказывая помощь другими способами».