Восторг скорости охватил Его. Он даже почти забыл о том, что Она преследует Его и старается изо всех сил сократить расстояние между Ними. Ей сразу следовало смириться с пропажей и не затевать эту глупую погоню, ведь никто и никогда еще не смог догнать Его. Впрочем, отдать Ей должное: Она тоже удивительно хороша, и если и отстает от Него, то на самую малость. Впрочем, именно эта малость и делает погоню такой волнующей и интересной. Ну не думаете же вы, что Он так любит сладкое?
Ну вот, теперь, когда ветер помогал только ей, она плотно села ему на хвост, если так можно выразиться по отношению к тому, у кого хвоста нет. Теперь приближается самый главный, самый волнительный, самый рисковый момент. У нее остается один-единственный шанс, и эта погоня довела ее уже до состояния, когда она напрочь забыла о том, как именно должна заканчиваться древняя легенда, более похожая на сказку для маленьких эльфов. Если он допустит ошибку, она обязательно схватит его, и чем тогда окончится для него эта ночь — кто знает? Ничем хорошим — это точно. Вот, вот сейчас… Пора! Он резко рванул вниз, стараясь выжать из своих крыльев все, что можно. Она, конечно, сразу заметила это и, зная, куда именно он устремляется, бросилась следом, имея более удачный угол атаки. Теперь, в эти краткие секунды, их скорости сравнялись, а может быть, она летит даже быстрее его. Впрочем, не все так однозначно. Воздушный коридор, бывший ей когда-то попутным, едва не опрокинул ее, и не сложи она вовремя крылья, погоня была бы окончена досрочно. Но зато другой поток — тот, что когда-то так сильно мешал ей и позволил ему оторваться от нее, — сейчас добавил ей скорости.
О да! Эти последние минуты компенсировали ему все. В них состоял весь вкус погони. А ведь он вовсе не считал себя азартным. Воздушная стихия была для него столь же привычной, как и земля под ногами, так что и на радость от ощущения полета это возбужденное состояние нельзя было списать. Может быть, это Его эмоции так влияют? Неужели это от того, что Он в таком восторге?
Он приземлился, спрятал на бегу крылья и прошмыгнул в приоткрытую дверь Храма Дорог, которая тут же сама закрылась за ним. Несколько мгновений спустя в эту дверь заколотили. Шатаясь, добрел до ближайшей лавки и поставил на нее свою ношу. Хрипло дыша, попытался справиться с завязками мокрого плаща, и, не справившись, стащил его через голову. Оперся о спинку лавки, стараясь выровнять дыхание. В дверь продолжали колотить. Кажется, уже ногами. Вздохнул, накинул на коробку плащ, неторопливо побрел обратно к большой тяжелой двустворчатой двери. Легонько толкнул створки, и они послушно открылись.
Она стаяла на пороге, раскрасневшаяся от гнева. Кулаки сжаты, глаза горят двумя кровавыми огнями, волосы разлохмачены. Прекрасная и пугающая, даже ужасающая в своей красоте.
— Доброй ночи, Арника, — вежливо поздоровался он. — Зайдешь?
Ему показалось, что сейчас она бросится на него. Бросится, опрокинет, вопьется в шею острыми клыками. Древний храм пуст, как пусты и улицы вокруг него. Ему некому будет помочь, некому будет остановить ее.
— Я чайник поставлю, — продолжил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно миролюбивей, — посидим, чаю попьем. Ты промокла и устала. М?
Она поразительно быстро взяла себя в руки. Спрятала клыки за вежливой улыбкой, поправила волосы, одним неуловимым движением стряхнула с себя ночную влагу.
— Доброй ночи, Энжел, — поприветствовала она его. — Спасибо за приглашение, но не думаю, что это удачная идея. Ты на ногах едва стоишь, а мне, к тому же, надо будет заняться новым пирогом. Не забудь блюдо вернуть, оно дорогое. До свидания.
Она еще ни разу не согласилась зайти, сколько он ни приглашал ее. А вот Баст никогда не отказывалась. Они мило сидели, беседуя за чаем с лунным пирогом на отвлеченные темы, а потом, уже под утро, он отправлялся проводить ее или открывал ей портал. Но нет, Арнику чашкой чая не заманишь, а предложи прокинуть ей портал до Лунного храма — сделает вид, что не расслышала предложения. Развернулась, ушла.
— Чего в дверь-то стучала? — крикнул он в ночную темноту.
Ночная темнота, как водится, не ответила.
Глава I
The Road goes ever on and on
Down from the door where it began.
Now far ahead the Road has gone,
And I must follow, if I can,
Pursuing it with eager feet,
Until it joins some larger way
Where many paths and errands meet.
And whither then? I cannot say.
3