Ф. Акинчиц, наоборот, делал ставку на ведомство Розенберга, так как полагал, что многолетние отношения с этим политиком дают ему основания надеяться на получение руководящей роли среди белорусских эмигрантских организаций Германии и оккупированных ею территорий. Однако шансы Акинчица постепенно уменьшались. Неудачная попытка создания БНСП сослужила ему плохую службу. В определенных немецких кругах его стали считать авантюристом, со всеми вытекающими из этого последствиями. На такое мнение также влияло то, что, несмотря на все заявления, Акинчиц имел очень мало сторонников. В конце концов, это привело к тому, что он был снят с должности председателя берлинского Белорусского представительства почти сразу же после назначения. На этом посту его сменил А. Шкутка. Более того, когда в начале 1940 г. Акинчиц отправился в Варшаву, чтобы, под видом Белорусского комитета самопомощи, создать там легальную опору для возобновления деятельности своей нацистской партии, он застал там уже готовый комитет, созданный его идеологическими оппонентами. Началась борьба за власть, которую Акинчиц, несмотря на первоначальный успех, все-таки проиграл и во второй половине 1940 г. был вынужден вернуться в Берлин. Вернее, его туда попросту выслали. Дело в том, что варшавских активистов поддерживала СД, поэтому у Акинчица не было никаких шансов, даже при благожелательном отношении Розенберга[135].
Конец 1940 г. застал Акинчица в Берлине, где он продолжал борьбу за лидерство в белорусской эмиграции. К этому же времени относятся и его меморандумы Розенбергу (1 ноября 1940 и 10 января 1941 г.), в которых он предложил подробный проект совместной деятельности белорусских национал-социалистов и немецкого руководства. В целом, этот проект предусматривал следующие мероприятия:
• организация курсов с целью подготовки политических, административных и хозяйственных деятелей для будущей оккупационной администрации в Белоруссии;
• военная переподготовка белорусских военнопленных;
• организация курсов с целью подготовки разведывательных и диверсионных кадров для их будущей засылки на территорию СССР;
• подготовка пропагандистов из числа военнопленных белорусской национальности.
Тем не менее, это было не все. По мнению Акинчица, такие политические задачи могли выполнить только его единомышленники (т.е. белорусские нацисты), в связи с чем, им должна быть отведена руководящая роль. «Другая политическая группа, писал он, настроена демократически. Ее отношение к коммунистам не вызывает сомнений, они тайно симпатизируют евреям, склонны к панславизму, и относятся к Германии со скрытым недоверием. Эта группа не верит в победу Германии и, судя по ее политической позиции, стремится не скомпрометировать себя ни перед поляками, ни перед коммунистами, или считает, что после поражения Германии коммунисты, а вместе с ними поляки и евреи, будут господствовать в Европе. Эта группа относиться к нашей организации очень враждебно, постоянно старается ее уничтожить, и ни в коем случае не допустить, чтобы немецкие учреждения считались с ее взглядами»[136]. После такой характеристики независимых от Акинчица группировок шли его доносы на их лидеров – реальных и мнимых конкурентов белорусских нацистов. Главным образом, это были все те, кто лишил его власти в комитетах Берлина, Варшавы и Лодзи – все они должны были быть заменены его единомышленниками. Досталось и группе Ермаченко в Праге. Ее членов автор меморандумов-доносов считал настроенными демократично и с левыми взглядами[137].
Однако и на этот раз Акинчиц потерпел поражение. Дело в том, что в Германии действовал строгий запрет на деятельность каких-либо политических партий, кроме нацистской. Этот запрет касался как Третьего рейха, так и оккупированных им территорий. Поэтому, все проекты по юридическому оформлению партии белорусских нацистов, так и остались проектами, а ее возможные члены должны были выполнять поручения различных немецких властей только в индивидуальном порядке. Например, многие из них вступили в разведывательно-диверсионные группы, которые немцы забрасывали на территорию СССР с декабря 1940 по июнь 1941 г.[138]
Не был допущен Акинчиц и к официальной пропагандистской деятельности. Вероятно, на это решение немецких властей повлияла его бескомпромиссная антикоммунистическая позиция, которая в свете советско-немецкого пакта о ненападении являлась слишком провокационной. По этой причине Акинчиц покинул редакцию «Раніцы», но своей пропагандистской активности он не прекратил. Так, в первой половине 1941 г. его сторонники выпустили в Берлине две брошюры – «Как создать нашу силу» и «Дорогой борьбы Белоруссии с Москвой». Брошюры были напечатаны при помощи ротаторной техники и внешне выглядели, как нелегальные публикации[139].
Период вынужденного бездействия Акинчица закончился в сентябре 1941 г. В этом месяце он был назначен руководителем школы пропагандистов (или «идеологических руководителей»), которая была расположена в городке Вустрау недалеко от Берлина. Как руководитель школы Акинчиц был наделен очень широкими полномочиями, вплоть до возможности вести вербовку необходимых ему людей среди военнопленных и рабочих. Это была серьезная победа Акинчица: со временем эти молодые люди должны были войти в будущую немецкую оккупационную администрацию Белоруссии и стать, таким образом, проводниками его влияния[140].
Лидером третей группы белорусских националистов был молодой врач Н. Щорс, активный деятель виленского Белорусского студенческого союза, который идеологически был связан с Белорусским фронтом ксендза В. Годлевского. В отличие от двух предыдущих, это была очень влиятельная и разветвленная группа, которая имела своих представителей в Варшаве, Лодзи и Берлине. Со временем, членам этой группы удалось занять все ключевые места в белорусских общественных организациях, о которых говорилось выше, и даже оттеснить людей Акинчица от руководства редакционной политикой газеты «Раніца». К слову, их он, главным образом, и считал своими основными оппонентами. Именно Щорс и его сторонники были перечислены в меморандумах Акинчица, как «тайные враги Германии и друзья коммунистов, поляков и евреев»[141].
19 июня 1941 г. представители этой группы создали в Берлине Белорусский национальный центр, который формально мог претендовать на роль организации, занимающейся руководством, планированием и координацией деятельности белорусской эмиграции в Германии и Генерал-губернаторстве. Председателем центра стал Щорс, а его членами: Ч. Ханявка, А. Шкутка и В. Тумаш. Нельзя не отметить, что сам факт создания центра за три дня до нападения на СССР указывал на то, что целью его создателей была отнюдь не работа среди эмиграции. Прежде всего, он должен был координировать все усилия националистов в ходе немецкой оккупации Белоруссии. В дальнейшем, при благоприятных обстоятельствах, этот орган мог провозгласить себя временным белорусским правительством[142].
В отличие от Ермаченко и Акинчица, группа Щорса ориентировалась на военные круги (главным образом, на Абвер) и СД. Их сотрудничество с этими организациями было начато во второй половине 1940 г., и было направлено на вербовку и подготовку агентов с целью их дальнейшей засылки в СССР. Центром такой подготовки стала школа Абвера в местечке Ламсдорф (Германия). А главным вербовочным бюро – филиал варшавского Белорусского комитета в Бялой Подляске. Не позднее весны 1941 г. группа Щорса начала набор добровольцев для диверсионных подразделений Абвера среди военнопленных-белорусов бывшей Польской армии[143]. Подробней об этом будет рассказано ниже.
Следует отметить, что еще один известный белорусский деятель – Р. Островский – стоял в этот период особняком и официально не поддерживал ни одну из вышеперечисленных групп. В этом смысле он был куда более осмотрительным, чем другие претенденты на власть в Белоруссии, чьи инициативы, как потом оказалось, не имели под собой никаких настоящих гарантий и обязательств с немецкой стороны. Наконец, у Островского были и другие причины, чтобы не участвовать в мероприятиях белорусского национального движения перед нападением Германии на СССР. Большинство его сторонников остались на территории Белоруссии, а в эмиграции у него был непримиримый противник – В. Годлевский, который не мог простить ему сотрудничества с коммунистами, а потом – с польскими властями. В такой ситуации Островский решил занять выжидательную позицию. Начало советско-германской войны застало его на незначительной должности руководителя лодзинского отделения Белорусского комитета самопомощи[144].