В целом, точка зрения советской историографии на проблему коллаборационизма не менялась на протяжении всех 46 послевоенных лет. Тем не менее, нельзя сказать, что в каких-то моментах она не претерпевала изменений. Главным образом, менялись подходы к этой проблеме и ее место в событиях Второй мировой войны. В связи с этим, можно выделить три основных периода, в ходе которых происходили такие изменения. Рассмотрим их на примере белорусских коллаборационистских формирований.
Работы первого периода – с 1945 по 1955 г. – носят, в основном, историко-публицистический характер. Их центральная тема: разоблачение немецко-фашистских захватчиков и их пособников из числа представителей местного населения. А методологические принципы, выработанные авторами этих публикаций, легли в основу всех дальнейших советских исследований по данной проблематике. Во-первых, это подход к коллаборационизму, как к проблеме уголовной, а не политической. И, во-вторых, намеренное объединение деятельности собственно коллаборационистских частей и формирований, созданных сторонниками некоммунистического движения Сопротивления. Именно в таком ключе написана двухтомная работа народного комиссара внутренних дел БССР Л. Цанавы, посвященная партизанской войне на территории Белоруссии. Во втором томе этой работы описываются условий, в которых действовали советские партизаны и подпольщики. В том числе, здесь идет речь и о тех, против кого они действовали: немцы, польские националисты из Армии Крайовой (АК) и белорусские коллаборационисты. Им посвящена отдельная глава – «Белорусские буржуазные националисты – злейшие враги белорусского народа»[1]. Вскоре после выхода книги Цанава был арестован. Была спрятана в спецхран и его работа. Тем не менее, идеологические штампы, поставленные в книге, ее общая направленность и подходы к работе с материалом, просуществовали, за редким исключением, до сегодняшнего дня.
В период с 1955 по 1985 г. происходит дальнейшее углубление изучения истории Второй мировой войны. Появляется значительное количество работ, посвященных немецкому оккупационному режиму на советской территории и партизанскому движению. Большинство из этих работ были основаны на документальных источниках, которые в ограниченном количестве начинают вводиться в научный оборот. В целом, советская историография продолжает оставаться на тех же методологических основах, которые были выработаны в первый период. Информация относительно коллаборационистских формирований является фрагментарной и бессистемной. Наиболее популярный сюжет – разложение и вывод на советскую сторону частей из «восточных» добровольцев. Однако данные об их организации и подготовке отсутствуют полностью, нет анализа боевого применения. Крайне редко указывается численность этих формирований (как общая, так и частная). В данном случае, наиболее характерными являются работы М. Загорулько, И. Ивлева, И. Кравченко, А. Юденкова и некоторых других авторов, в которых идет речь о таких белорусских коллаборационистских формированиях, как Корпус белорусской самообороны (КБС), Союз белорусской молодежи (СБМ) и Белорусская краевая оборона (БКА)[2].
Для вышеуказанных работ белорусский коллаборационизм являлся только фрагментом, причем, разумеется, неглавным. И в этом – органическая связь второго периода советской историографии с первым. Однако, его основной особенностью, в данном случае, является появление работ по проблеме коллаборационизма, которые уже можно назвать условноспециальными исследованиями. Речь идет о монографии В. Романовского «Соучастники в преступлениях», поднявшей изучение этой проблемы на качественно иной уровень. Как и работы предыдущих авторов, ее основная цель и методический принцип – разоблачение белорусского национализма. Тем не менее, монографию Романовского отличает системность изложения и использование ранее не публиковавшихся архивных документов. Впервые указана связь коллаборационистских формирований с белорусскими коллаборационистскими организациями – Белорусская народная самопомощь (БНС), Белорусский совет доверия (БРД) и Белорусский центральный совет (БЦР). Наконец, положительным моментом следует назвать отсутствие некоторых идеологических штампов еще сталинской эпохи[3].
Попыткой белорусских историков подвести итог под 40-летним изучением периода Второй мировой войны является трехтомное исследование «Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны». Несмотря на то, что материал книги «идеологически выдержан» и не выходит за рамки господствующих стереотипов, проблема белорусских коллаборационистских формирований рассмотрена в ней несколько по-новому. Впервые в советской историографии они показаны как часть системы немецкого оккупационного режима, что дает некоторое представление об их генезисе, развитии и роли в борьбе с советскими партизанами и подпольщиками. При этом центральное внимание уделено сюжетам, связанным с разложением партизанами и подпольщиками коллаборационистских формирований[4].
Перестройка и общая либерализация общественно-политической жизни позволила сделать значительный шаг вперед в деле изучения проблемы коллаборационизма. Начиная с 1985 г., уже можно говорить о том, что этот феномен становится самостоятельным сюжетом в историографии Второй мировой войны. При этом, необходимо отметить следующие тенденции. Появляется новая точка зрения на коллаборационизм, которая серьезно отличается от официальной. Нельзя не отметить, что это происходит под воздействием зарубежной (и, в том числе, эмигрантской) историографии, многие работы которой стали теперь доступными для советских историков. Еще одним серьезным толчком для такой идеологической переориентации стало то, что были открыты многие, ранее недоступные, архивные материалы. Все это привело к существенным методологическим изменениям в изучении проблемы коллаборационизма. Например, военный коллаборационизм стали исследовать, как в целом, так и по его отдельным аспектам. В результате, к 1991 г. в советской историографии Второй мировой войны, наряду с официальной точкой зрения на проблему сотрудничества советских граждан с германским военно-политическим руководством, сформировалась новая позиция. Применительно к теме диссертационного исследования они были представлены, соответственно, Б. Мартыненко и А. Колесником. Именно в работах этих историков, указанные тенденции прослеживаются наиболее четко[5].
Направления и тенденции, которые только наметились в поздней советской историографии, получили свое развитие в работах историков стран СНГ. На данный момент в каждой из них имеется своя школа, представители которой, в той или иной степени, разрабатывают проблему «восточных» коллаборационистских формирований. Для темы данного исследования наибольший интерес представляют работы белорусских, российских и украинских историков.
По понятным причинам, лидирующее положение в этом процессе занимает белорусская историческая школа. Начиная с 1991 г., ее представители подготовили значительное количество публикаций, связанных с историей белорусских коллаборационистских формирований. При этом четко оформилось три направления, в рамках которых белорусские исследователи продолжают работать над этой темой. По способу постановки проблемы и подходам к ее разрешению их можно условно назвать просоветским, ревизионистским и нейтральным.
Первое направление представляет собой вышедшую на качественно новый уровень позднюю советскую историографию. Историки этого направления отличаются от своих предшественников более глубоким знанием предмета, разнообразием сюжетов, использованием архивных материалов и работ зарубежных авторов. Однако, в целом, их методология осталась неизменной и является такой же, как в 1950-е гг. Всех участников коллаборационистских формирований они считают предателями. Ярким примером и, одновременно, крайним проявлением такого рода историографии являются публицистические работы А. Бадулина. Не являясь научными в строгом смысле этого слова, они, тем не менее, задают тон и направление профессиональным авторам[6].
1
Цанава Л.Ф. Всенародня партизанская война в Белоруссии против фашистских захватчиков: В 2 т. – Мн., 1951. – Т.1-2.
2
Загорулько М.М., Юденков А.Ф. Крах плана «Ольденбург»: (о срыве экономических планов фашистской Германии на временно оккупированной территории СССР). – М., 1980; Ивлев И.А., Юденков А.Ф. Оружием контрпропаганды. Советская пропаганда среди населения оккупированной территории СССР, 1941-1944 гг. – М., 1988; Кравченко И. Формы и методы политической работы Компартии Белоруссии в тылу немецко-фашистских захватчиков // Из истории борьбы белорусского народа за Советскую власть и победу социализма. – Мн., 1957. – С.200-234; Немецко-фашистский оккупационный режим (1941-1944). – М., 1965.
4
Аржаева Л.В., Доморад К.И., Игнатенко И.М. Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны: В 3 т. – Мн., 1984. – Т.1-3.
5
Колесник А.Н. Грехопадение? Генерал Власов и его окружение. – Харьков, 1991; Мартыненко Б.А. Нацистские военные преступники в США и других странах НАТО. – К., 1988.
6
Бадулин А. Германские нацисты и белорусские фашисты создали СБМ, чтобы развратить молодежь // Советская Белоруссия. – 1995. – 6-10 июня; Его же. «Второй белорусский конгресс». Под Борисовом уже проходили советские пушки, а в Минске кучка негодяев строила замки на песке // Советская Белоруссия. – 1995. – 27-28 июня; Его же. Фашиствующие националисты из белорусской «рады доверия» на деле были слугами палачей из СС, такова правда // Советская Белоруссия. – 1995. – 9 августа; Его же. Германские наци создали «Белорусскую краевую оборону» для уничтожения людей // Советская Белоруссия. – 1995. – 25 августа.