Благодаря аспирантской стипендии, предоставленной (чисто случайное совпадение!) фондом Меллонов, мне довелось два года провести в Кембридже. Почти весь второй год я проработал в «Гранте»[38] — оказавшись, между прочим, ее первым редактором-американцем. Среди авторов журнала было много людей моего поколения, которые впоследствии добились в Англии известности на писательском и актерском поприще: Маргарет Дрэббл, Майкл Фрейн, Джонатан Спенс, Джон Берд, Элеонор Брон. «Гранта» была не только студенческим журналом, но и настоящим «резонатором» всего кембриджского сообщества, поскольку мы публиковали статьи не только студентов, но и преподавателей. Среди наших авторов были искусствовед, специалист по архитектуре Рейнер Бэнхэм и социолог Роджер Мэррис. Для Великобритании то был период бурного интеллектуального брожения. Уже заявляли о себе «новые левые», развивавшие свои идеи в журналах наподобие «Юниверситиз энд лефт ревью» («Universities and Left Review», позднее переименован в «Нью лефт ревью»). Только что вышли в свет первые книги Реймонда Уильямса и Ричарда Хоггарта, оказавшие большое влияние на мое собственное мировоззрение. Разумеется, мы отрецензировали их в «Гранте». Вернувшись в США, я продолжал писать для английских политических журналов и по возможности следил за событиями на Британских островах. Время от времени меня даже приглашали на работу разные английские издатели, явно полагавшие, что трудиться в Лондоне мне будет приятнее, чем в Нью-Йорке.
Ориентация на Европу не только имела смысл в интеллектуальном плане, но и являлась хорошей книгоиздательской тактикой, поскольку в Англии и «на континенте» мы могли найти авторов, которые пока не были связаны контрактами с другими, более солидными американскими издательствами; таким образом, приобретение их книг не было сопряжено с чрезмерным финансовым риском для «Рэндом». Поскольку мы имели возможность издавать новые книги, не беспокоясь, все ли из них принесут немедленный доход или хотя бы позволят надеяться на прибыль от следующего произведения того же автора, наши критерии при заключении договоров были просты и ясны. Прежде всего нам требовались новые книги, отличающиеся тем, чего так не хватало Америке 50-х, — живостью ума. Мы стремились отыскать глашатаев политических идей, недозволенных к распространению в годы маккартизма, — идей, соответствующих моим личным убеждениям. В результате «Пантеон» оказался в завидном положении: мы с почетом принимали тех, кого другие отвергали или игнорировали.
Как-то после своего визита к Дональду Клопферу в мой кабинет зашел знаменитый Виктор Голланц и принес с собой гранки книги английского историка Э.П. Томпсона «Становление английского рабочего класса» (Е.Р. Thompson «The Making of the English Working Class»). В первый же вечер, едва принявшись за чтение, я понял, что передо мной историческое исследование, которое я безуспешно разыскивал все годы учебы в США и Англии. Для 50-х годов это было нечто уникальное: социально-экономическая история простых людей, написанная в удивительно яркой и оригинальной манере. Голланц охотно согласился продать нам 1500 экземпляров. Так было положено начало историческому разделу в издательских планах «Пантеона». С тех пор было продано в общей сложности более 60 тысяч экземпляров этой книги; она переиздается и до сих пор. В Великобритании «Пенгуин» в знак уважения к ее массовому изданию включил «Становление английского рабочего класса» в свою (увы, больше не существующую) серию «Пеликан» под почетным тысячным номером. После доброго почина Томпсона в наших планах появились и другие английские историки, в то время относительно неизвестные в Соединенных Штатах. Эрик Хобсбом, Кристофер Хилл, Джордж Руде, Э.Х. Карр, Дороти Томпсон и другие.
Воодушевленные спросом на такие исследования, мы стали искать похожие книги американских авторов. Вскоре после публикации Томпсона мы получили «Политическую экономию рабства» — докторскую диссертацию по истории рабства, написанную американским марксистом Юджином Дженовезе (Eugene Genovese). Ее уже отвергли двенадцать университетских издательств, поскольку консервативная идеология сочеталась в ней с откровенно марксистской методологией. Но это было чрезвычайно интересное исследование, отличный, как и книга Томпсона, образец «истории низов». Решение издать «Политическую экономию рабства» я принял, руководствуясь исключительно своим чутьем и личными вкусами; я опасался, что внешние рецензенты разделят мнение университетских издательств и порекомендуют нам отвергнуть эту спорную работу. Помимо следующих книг Дженовезе, наш портфель вскоре пополнили монографии таких выдающихся американских исследователей, как Херб Гатмен, Стотон Линд, Натан Хаггинс, Джон Доуэр, Гэбриэл Колкоу, Уоррен Сассмен, Айра Берлин, Ричард Фокс и Джексон Лирз.
В итоге Дженовезе доставил нам много сложностей. Он яростно нападал на своих коллег — прогрессивных историков, многих из которых мы также издавали. Наконец он ушел от нас, когда, не посчитавшись с его возражениями, я настоял на издании масштабного исследования Гатмена «Черная семья». К тому времени мы уже выпустили шедевр Дженовезе «Кати свои воды, Иордан» («Roll, Jordan, Roll»). Конечно, расставаться с ним было жаль — но меня очень печалили его сектантские перегибы и нежелание мирно сосуществовать с людьми, которые, как-никак, разделяли его основные предпосылки[39]. Мне не хотелось, чтобы издаваемые нами книги отражали только одну точку зрения на какую-либо тему, — мы стремились отразить весь спектр новых школ и течений, зарождающихся в США и Европе.
Английское влияние на наш «портфель» ощущалось также в области литературной критики и в сфере, позднее получившей название «культурология». Моя жена была преданной ученицей Ф.Р. Ливиса[40], да и сам я слушал его лекции в Кембридже. Когда Ливис написал краткую работу, критикующую «Две культуры» Ч.П. Сноу, мы поспешили выпустить ее в США. Книга имела большой успех. Нам также удалось издать более поздние работы Ливиса, включая книгу о Чарлзе Диккенсе, написанную им совместно с женой, — там он, кстати сказать, раскаивается в своем былом презрении к великому романисту.
Воодушевленный этими первыми открытиями, я начал ездить в Великобританию ежегодно. В те времена Лондон просто кишел интересными и своеобразными издательствами. Я приезжал на три недели, каждый день имел семь-восемь деловых встреч и уезжал с ощущением, что едва управился лишь с самыми неотложными делами. «Пантеон» я по-прежнему рассматривал как небольшую и небогатую фирму, а не как часть корпорации «Рэндом». Соответственно останавливались мы у друзей и жили скорее как аспиранты, чем как новоиспеченные издатели. Но такой подход был свойственен и многим лондонским издателям: некоторые вообще не имели офиса, обходясь собственным домом; пробираясь через кухню, перешагивая через маленьких детей, ты наконец попадал к заваленному бумагами письменному столу, где в грудах рукописей тебя ожидали потенциальные ценные приобретения.
В ту пору Лондон выглядел довольно неказисто. Посещая издательства, расположенные в центре города, — скажем «Рутледж» («Routledge»), — я шел мимо разбомбленных кварталов, на месте которых лишь значительно позднее, в эру Тэтчер, вознеслись сверкающие небоскребы. Да и издательский мир Великобритании тогда еще не распался на два лагеря, как сейчас, — не существовало нынешней пропасти между горсткой научных издательств и массовыми, чисто коммерческими фирмами. Большинство лондонских издательств выпускало широкий ассортимент книг, так что практически в любом из них можно было найти значительные литературные произведения и работы по общественным наукам. Самыми захватывающими были книги по политике и истории, но и в других сферах тоже шло бурное брожение. Я отыскал работы экономиста Джоан Робинсон, политического философа Р.Х. Тони и социолога Тома Боттмора. Что до такого выдающегося деятеля, как Ричард Титмусс, главный английский теоретик «государства всеобщего благоденствия», то мы выпустили его ставшую классикой книгу «Отношения дарения» («The Gift Relationship»), где безвозмездная сдача крови донорами рассматривается как символ общественных отношений. В 60-е годы политический климат в Америке изменился настолько, что «Нью-Йорк таймс бук ревью» смогло уделять такой литературе место на своей первой полосе.
38
«Гранта» («Granta») — с 1889 года до середины 70-х годов XX века журнал студентов Кембриджского университета; в 1979 году возродился как ежеквартальный литературный журнал. Среди его авторов в разные годы были Э.М. Форстер, А.А. Милн, Сильвия Плат, Мартин Эмис, Иэн Макь-юэн, Реймонд Карвер, Салман Рушди и др.
39
Великолепно написанный и поразительно беспристрастный отчет об этих интеллектуальных битвах 60—70-х годов можно найти в предисловии Айры Берлина к книге Гатмена «Власть и культура: эссе об американском рабочем классе» (Herb Gutman «Power and Culture: Essays on the American Working Class») (New York: Pantheon, 1987; New York: The New Press, 1991).
40
Ф. P. Ливис (F.R. Leavis, 1895–1978) — авторитетный английский литературный критик.