Это сознание необходимости помощи Божией, сознание своей немощи, сознание, что он только исполнитель воли Божией, проводник благодати — рождает в душе пастыря смирение. "Не к превозношению да ведет тебя степень церковного чина, но да смиряет наипаче, — увещевает св. Василий Великий. — Преуспеяние души — преуспеяние в смирении, а лишения и бесчестия рождаются от высокомудрия… Смирение — подражание Христу, а превозношение — подражание диаволу. Будь подражателем Христу, а не антихристу; Богу, а не противнику Божию"[132].
Пастырю Церкви Христовой, имеющему одну цель — соединять людей со Христом и вести их ко спасению — всегда должна быть присуща не самонадеянность, а глубочайшее смирение перед Личностью Божественного Пастыреначальника. Если пастырь живо сознает и чувствует свою всецелую зависимость от Бога, свою виновность пред Ним, если отвергает от себя всякую мысль о своих силах и совершенствах и во всем прибегает к спасительной помощи Божией, то он близок к познанию истины и, следовательно, сможет указать единственно правильный путь к вечной жизни. В то же время как гордость и самообольщение относительно своей мудрости или праведности препятствуют видеть свет истины. "Кто приписывает себе небывалый блеск праведности или мудрости, — говорит св. Григорий Двоеслов, — тот далек от совершенного знания, и тем более удаляется от истинного света, чем более о себе мечтает, как и замечено о некоторых в Писании: "Глаголющиеся быти мудри, объюродеша" (Рим. 1, 22)[133].
Итак, если гордость происходит от превозношения собственными мнимыми достоинствами, то смирение приобретается путем обратным, т. е. уничижением себя. Именно об этом учат святые отцы. "Желающий приобрести истинное смирение, — пишет преп. Дорофей, — отнюдь ни в коем случае не должен почитать себя чем-нибудь"[134]. Приобретается эта великая добродетель путем целожизненного подвига, и если сердце пастыря день и ночь, по словам аввыДорофея, не ищет с болезнью Господа, то он не может преуспеть[135], а, следовательно, и других повести к этому преуспеянию. При этом не следует забывать, что смирение есть дар Божий, и необходимо молить Господа о сокрушении и смирении своего сердца, всегда склонного к превозношению и гордости.
Смирение рождается от исполнения заповедей[136], но всуе будет трудиться тот, кто не стремится к чистоте духовной и телесной. "Подобает строителю Божию быти целомудрену" (1 Тим. 3, 2).
Целомудрие
Под именем целомудрия св. отцы разумеют здравость ума, не потемняемого страстями всеми вообще, но в особенности страстью плотской, которая сильнее всех помрачает ум, больше всех увлекая сердце. "Весьма важно, — говорит епископ Игнатий, — сохранение тела от впадения в блуд, но одного этого недостаточно для боголюбезной чистоты, которой зрится Бог. На нас лежит непременная обязанность очистить самую душу от помышлений, мечтаний и ощущений сладострастных"[137]. Целомудрие также означает чистоту сердца от нечистых слов, пожеланий и привязанностей.
Как проповедник Слова Божия и высокого нравственного учения о душевной и телесной чистоте, пастырь особенно должен быть предан Богу сердцем и для пасомых быть образцом целомудренной жизни. Когда он отдаст Богу самые движения сердца, тогда — и только тогда — ум его будет чист, воля — тверда, служение Богу — достойно[138].
Нецеломудрие телесное — самый нетерпимый порок в священнослужителе, так что однажды подпавшие ему не допускаются к священству, а облеченные саном, впадая в него, лишаются священства. Что касается влияния такого пастыря на паству, то одна часть ее, из презрения и негодования, бежит от него, отвергая совершаемые им священнодействия, а другая начинает идти по следам пастыря и, таким образом, хотя и разными путями, но гибнет и развращается весь приход. И никакие способности не могут помочь такому пастырю, ибо ум его, омраченный нецеломудренной жизнью, не в состоянии познать спасительного пути, и, следовательно, пастырь не сможет повести по нему своих пасомых.
Средствами к сохранению целомудрия являются страх Божий, постоянный телесный труд, воздержание в пище и питии, особенно удаление от пьянства, частое совершение Литургии с предварительной исповедью. Но собственные усилия пастыря, по словам епископа Игнатия, только укрощают плоть, а истинное целомудрие есть дар Божий, подаваемый "вследствие постоянной усерднейшей, часто весьма долговременной молитвы"[139].
От молитвы, в которой испрашивается благословение Божие, зависит вся деятельность пастыря. "Без Меня не можете делать ничего" (Ин. 16, 5), — говорит Господь. В деле спасения людей "и насаждающий, и поливающий есть ничто, а все — Бог возращающий" (1 Кор. 3, 7). Поэтому пастырь должен как можно чаще обращаться к Богу с искренней сердечной молитвой о благодатной помощи в своем служении.
Молитвенность
При перечислении личных качеств пастыря уже упоминалось, что одним из средств к их приобретению является молитва. Какими бы способностями ни обладал пастырь, но если у него отсутствует дух молитвы, то эти способности не заменят того, что может снискать молитва. Пастырь без молитвы — "это безводное облако, носимое ветром" (Иуд. 1, 12), так как оно не производит ничего доброго, а только препятствует благодетельному влиянию солнца на землю.
Пастырю, ходатаю за пасомых, молитвенно предстательствующему за них пред Богом, необходимо иметь опыт в молитве. Без молитвенного опыта он всегда может быть подвержен опасности прогневать Бога небрежным, недостойным совершением дела Божия. Если пастырь не научился возвышаться над всем мирским и житейским, возноситься всею душею своею к Богу, не навык взывать к Богу в то время, как молится устами, не приобрел терпения во внешнем молитвенном труде, то как он может ходатайствовать за других? Если пастырь понудит себя к домашнему молитвенному подвигу, если он будет, по мере возможности, исполнять церковные правила; если приучит себя молиться за своих пасомых не только в храме, но и у себя дома с усердием, с каким некогда св. ап. Павел "преклонял колена своя ко Отцу Господа нашего Иисуса Христа, да даст учеником его… силою утвердитися Духом Его во внутреннем человеце" (Еф. 3, 14–16), — то он всегда сможет дерзновенно ходатайствовать перед Богом о милости за грехи своей паствы.
Пастырь-молитвенник, проводящий жизнь в Боге, всегда благоразумен, ибо он знает трудности духовной брани и всегда осторожно воздействует на своих слушателей. Молитвенность пастыря не только возвышает его собственную душу, делает ее "собеседницей Богу", но и заключает в себе великую силу пастырского воздействия на паству. Через нее у пастыря устанавливается незримая, но реальная жизнь с народом. Сердце пастыря согревается любовию к пастве, когда он горячо молится о ней. Молитва — это путь к Богу. С молитвы надо начинать подготовку к службе Божией, молитвой ее продолжать и завершать. По учению митрополита Филарета Московского, "дело молитвы должно быть прежде всех, потому что без него не может совершиться дело благое"[140]. Если в молитвенной атмосфере храма молитвенник-пастырь выйдет на амвон со словами поучения, то он найдет души и сердца своей паствы открытыми к восприятию Слова Божия. Высокая молитвенность пастыря является основой его внутренней жизни. Обращаясь умом и сердцем к Богу, истинный пастырь всегда питает в себе дух молитвы; каждое благоговейное слово обращения к Богу есть молитва, или прошение, или благодарение, или славословие. Имея всегда в мыслях Бога, он не может не молиться.
Дерзая обращаться к Господу с молитвой о ниспослании благодати себе и своим слушателям, пастырь всемерно должен стремиться к нравственно чистой жизни, потому что, по словам св. Григория Двоеслова, "как дерзнет ходатайствовать пред Богом за грехи народа тот, кто не знает, заслужил ли он своей жизнью благоволение Божие к себе самому?"[141] "Каков должен быть тот (по своей духовной и нравственной чистоте), — спрашивает святитель, — кто молится за весь город, за всю вселенную?.. Для такой молитвы я не считаю достаточным даже дерзновение Моисея или Илии. Он (священник) так приступает к Богу, как будто ему вверен весь мир и он есть отец всех; молит о прекращении всюду войн… просит о мире и благоденствии, о скором избавлении от всех бедствий… Посему он сам должен столько во всем превосходить всех, за кого он молится, сколько предстоятелю следует превосходить находящихся под его покровительством"[142].
138
Иером. Кирилл. Обязанности священника к самому себе. "Хр. Чтение", 1851, август, стр. 106.