Каждому христианину для воспитания себя по заповедям Евангелия необходим телесный и душевный подвиг. Святитель Игнатий говорил: "Всякому новоначальному сперва надо преподать делание заповедей Христовых, совершаемое телом; а когда по значительном времени он окажется верным в этом делании, то преподать ему и блюдение ума (душевное делание), но только очень просто и умеренно"[469], ибо "душевное делание естественно человеку и составляет неотъемлемую принадлежность его"[470].
Посильные труды приучают христианина отсекать свою греховную волю, приучают к послушанию и способствуют укрощению страстей, гнездящихся в сердце каждого человека. Епископ Игнатий, сравнивая сердце человеческое с землей, говорил: "Телесные подвиги необходимы для того, чтобы землю сердечную соделать способною к принятию духовных семян и к принесению духовных плодов… Оставление телесных подвигов соделывает человеков подобными скотам, давая свободу и простор телесным страстям… Телесный подвиг нужен даже и для святых, соделавшихся храмами Святого Духа, чтоб тело, оставленное без обуздания, не ожило для страстных движений и не послужило причиною появления в освященном человеке скверных ощущений и помыслов, столько несвойственных для нерукотворенного духовного храма Божия"[471]. По мнению святителя Игнатия, телесный подвиг должен быть соединен с душевным; иначе, при оставлении последнего, у христианина развиваются душевные страсти. Как тело без души мертво, так и телесный подвиг без душевного бесплоден. Душа оживляет тело, а духовный подвиг оживляет телесные подвиги. Тело без души подвергается тлению и издает зловоние, так и наружное благочестие без умного делания "сперва оказывается чуждым духовного плода, потом заражается тщеславием, самомнением… и другими трудно выявляемыми страстями"[472].
Владыка считал, что "душевный подвиг может и один, без телесного, совершить очищение; телесный же, если не перейдет в душевный, — совершенно бесплоден, и более вреден, чем полезен: удовлетворяя человека, не допускает его смиряться, напротив того, приводит к высоте мнения о себе как о подвижнике, не подобном прочим немощным человекам"[473]. Душевный подвиг имеет первостепенную важность в духовной жизни, однако, по учению Владыки, "подвиг телесный, совершаемый с истинным духовным рассуждением, необходим для всех одаренных здоровьем и сильным телосложением; с него надо начинать путь спасения."
"Совершителю телесных и душевных подвигов, — говорит святитель, — необходимо также и смирение, без которого не может увенчаться ни один подвиг. Смирение почти рядом идет с подвигом, т. е. доставляет почти тот же успех, каковый доставляется подвигом. Смирение одно, само по себе, полезно; а подвиг без смирения не приносит никакого плода, — напротив того, приносит вред, вводя в высокое о себе мнение и в осуждение ближних. Смирение состоит в том, чтоб признать себя достойным того положения, в котором мы находимся, и недостойным положения лучшего и высшего, даже и в духовном отношении, и покорно предавать себя воле Божией… В наше время Бог дарует спасение более при посредстве смирения, нежели подвига; ныне при умножившихся немощах подвиг особенно опасен, как сильно наветуемый осуждением, притом требующий опытного руководителя; а смирение — всегда непадательно. Самые немощи и грехи, когда мы сознаемся в них и раскаиваемся, способствуют смирению"[474].
Телесный и душевный подвиг необходим не только каждому монаху, но и мирянину. Этот подвиг определяет истинного христианина и укрепляет его на спасительном пути. Вот что писал епископ Игнатий в своих письмах: "По настоящему положению монашества в России и вместе по состоянию общества в духовно-нравственном отношении ближайшее ознакомление и монашества, и общества (в духовно-нравственном отношении) с правильным образом подвижничества оказывается особенно нужным и полезным. Уважение к телесному подвигу, когда он предоставлен лишь самому себе, уважение, воздававшееся во времена простоты, миновало. Миновало оно по той весьма естественной причине, что монахи, занимающиеся исключительно телесным подвигом, не могут дать должного отчета в монашеской жизни ни себе, ни братиям своим, живущим посреди мира. Притом, занятие телесным подвигом в той степени, в какой занимались им старинные монахи, ныне очень, очень ослабело по причине общего упадка сил и здоровья в человеке. Духовный подвиг образует истинных, сознательных монахов, и его-то вызывает, так сказать, на поприще деятельности современная образованность"[475].
Каждому новоначальному иноку для того, чтобы стать на правильный дуть духовной жизни и твердо шествовать по нему, необходим духовный руководитель-старец. В деле старческого руководства епископ Игнатий особенно большое значение придавал ежедневному откровению помыслов ученика своему старцу. Одной инокине архипастырь писал: "Понуждай себя к простоте и откровенности пред старицею; от всех же других вполне скрывай свои брани, потому что такою преступною откровенностью повредишь себе и другим, которым отнюдь не полезно слышать о твоих бранях"[476]. "Ежедневное исповедание пред старцем всех своих согрешений, помыслов и недоумений приносит иноку великую душевную пользу. Ни один подвиг не может так умертвить страсти, как откровение их старцу. Страсти отступают от того, кто без пощажения исповедует их. Телесное вожделение увядает от исповедания более, нежели от поста и бдения"[477].
Нелегко бывает новоначальному иноку открывать помыслы своему наставнику. Враг часто возбуждает в нем чувство ложного стыда и тем самым препятствует чистосердечному исповеданию своих помыслов старцу. При таком состоянии иноку необходимо приложить усилие к откровенности, после чего она постепенно станет его добрым навыком и раз от разу он будет открывать свои помыслы непринужденно. Владыка опытно знал, что иноку без частого откровения помыслов очень трудно устроять свою духовную жизнь. "Твое спасение единственно от твоей откровенности пред старцем, — писал святитель одной из своих духовных дочерей. — Без этого делания тебе не достигнуть ничего духовного и благодатного, а пребудешь плоть и кровь. Если будешь открываться, то достигнешь чистоты, которую осеняет благодать Божия"[478]. Иноки, приучившие себя к откровению помыслов, со временем бывают способны помогать ближним в их душевных смущениях. Таковы основные положения учения епископа Игнатия.
В письмах Преосвященного Игнатия имеются и ценные наставления о взаимоотношении пастыря и пасомых. Вот одно из них. Епископ Игнатий высоко смотрел на обязанность и ответственность духовника. В одном из писем он говорил, что духовный руководитель должен при воспитании вверенных ему Богом душ преследовать не свои выгоды, а единственно искать славы Христовой и приводить пасомых ко Господу. Пасомых же он предупреждал, чтоб они не имели к своим наставникам пристрастия. "Сердце ваше да принадлежит единому Господу, а в Господе и ближнему. Без этого условия принадлежать человеку — страшно. Не бывайте раби человекам, сказал Апостол. Всегда трогали меня до глубины сердца слова святого Иоанна Предтечи, произнесенные им относительно Господа и себя, сохраненные им в Евангелии Иоанна: "Имеяй невесту, — говорил святой Предтеча, — жених есть, а друг женихов стал и послушал его, радостию радуется за глас женихов; сия убо радость моя исполнися. Оному подобает расти, мне же умалитися" (Ин. 3, 29–30). Всякий духовный наставник должен быть только слугою Жениха Небесного, должен приводить души к Нему, а не к себе, должен возвещать им о бесконечной, неизреченной красоте Христа, о безмерной Его благости и силе; пусть они полюбят Христа, точию достойного любви. А наставник пусть, подобно великому и смиренному Крестителю, стоит в стороне, признает себя за ничто, радуется своему умалению, которое служит признаком их духовного преуспеяния. Доколе плотское чувство преобладает в учениках, велик пред ними наставник их; но когда явится в них духовное ощущение и возвеличится в них Христос, они видят в наставнике своем только благодетельное оружие Божие. Охранись от пристрастия к наставнику. Многие не остереглись и впали вместе с наставниками своими в сеть диаволу. Совет и послушание чисты и угодны Богу только до тех пор, пока они не осквернены пристрастием. Пристрастие делает любимого человека кумиром; от приносимых этому кумиру жертв с гневом отвергается Господь. И теряется напрасно жизнь, погибают добрые дела, как благовонное курение, разносимое сильным ветром или заглушаемое вонею смрадною. Не давайте в сердце вашем места никакому кумиру! И ты, наставник, охранись от начинания греховного! Не замени для души, к тебе прибегшей, Бога. Последуй примеру святого Предтечи: единственно ищи того, чтобы возвеличился Христос в учениках твоих. Когда Он возвеличится, — ты умалишься по причине возраставшего Христа. Увидев себя умалившимся, исполнись радости. От такого поведения чудный мир будет навеваться на сердце твое; в себе увидишь исполнение слов Христовых: смиряяй себя, вознесется"[479].
469
Доц. иерод. Марк. Духовная жизнь мирянина и монаха по творениям и письмам еп. Игнатия, ч. 3, стр. 410.