Игумен Марк, которому старец Макарий благословил обращаться с откровением помыслов к о. Амвросию, вспоминал: "Иногда… я заставал его лежащим на кровати и слезящим, но всегда сдержанно и едва приметно. Мне казалось, что старец Амвросий всегда ходил пред Богом или как бы ощущал присутствие Божие"[603].
Около этого времени духовному окормлению о. Амвросия уже были поручены монахини Борисовской пустыни Курской губернии. Старец Макарий знакомил его с некоторыми боголюбивыми посетителями обители, которые искали духовного окормления, и благословлял вести душеполезные беседы в хибарке, примыкавшей к келье старца совне ограды скитской, где принимался женский пол. То, что вокруг старца постепенно собирался народ, свидетельствует о том, что о. Амвросий уже возрос "в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова" (Еф. 4, 13) и был способен преподать духовное утешение ищущим его. Старец Макарий иногда шутил, указывая на о. Амвросия, окруженного толпой: "Посмотрите-ка, посмотрите! Амвросий-то у меня хлеб отнимает, хлеб отнимает"[604]. Так о. Амвросий Промыслом Божиим постепенно готовился к самостоятельному старчествованию. Постоянное духовное руководство старца Макария, внимательное изучение святоотеческих подвижнических творений, но более всего постоянный личный подвиг молитвы и непрерывного внимания себе подготавливали о. Амвросия к этому великому служению.
7 сентября 1860 года Господь благоволил отозвать из земной жизни в вечное упокоение старца Макария. Казалось бы, с кончиной о. Макария Оптина пустынь и ее посетители навсегда останутся без духовного окормления. Но Господь не оставил жаждущих спасения без духовного вождя. Вместо старца Макария Промыслом Божиим поставляется на это великое служение миру о. Амвросий.
Вначале он был мало кому известен как духовный руководитель, к тому же и годами он был не стар: всего 48 лет. Поэтому, кроме тех, кому о. Макарий еще при жизни поручил обращаться к о. Амвросию, никто не пользовался его духовными советами. Монашествующие, а также многие из посетителей монастыря не могли сразу избрать постоянного руководителя, переходя от одного иеромонаха к другому, и были "аки овцы, не имущие пастыря" (Мф. 9, 36). Но такое разделение существовало недолго. Не мог остаться незамеченным тот, кто имел такое же любвеобильное сердце, как и старец Макарий, кто отказался от своей воли и жил такими же стремлениями и желаниями. И некоторые видели это. Еще в то время, когда все знающие о. Макария находились в глубокой скорби по поводу его кончины, один из его духовных сыновей К. К. Зедергольм писал своему брату: "Доселе мне кажется, что с батюшкою о. Макарием скончалось все утешение мое. Обращаюсь к о. Амвросию, истинному ученику батюшки, проникнутому его духом"[605]. Господь благоволил поставить горящий светильник на подсвечнике, чтобы он освещал и показывал путь многим блуждающим во тьме. И действительно, этот свет настолько стал видим, что к о. Амвросию начали стекаться люди со всех уголков России. Все они, обремененные тяжелым трудом над восстановлением в себе искаженно образа Божия и очищения своего сердца от страстей, нуждались в помощи более искусного и умудренного духовным опытом руководителя.
Старец Амвросий и стал таким руководителем, знатоком сокровенных движений человеческого сердца, любвеобильным наставником, обладателем духовных сокровищ, которые он приобрел великими трудами. Так исполнились слова троекуровского старца Илариона, сказанные им двадцать один год назад Александру Гренкову, тогда еще молодому человеку: "Иди в Оптину. Ты там нужен"[606]. И действительно, теперь он был крайне нужен в Оптиной пустыни, потому что никто из монашествующих в обители, кроме него, не мог стать на место о. Макария[607].
С течением времени слухи о духовной опытности и мудрости о. Амвросия все более и более распространялись, и число обращавшихся к нему все более возрастало. Смотревшие первоначально на о. Амвросия с недоверием стали изменять о нем свое мнение. Так, одна знатная женщина, бывшая духовной дочерью о. Макария, после его смерти не желала идти к о. Амвросию и иногда даже порицала его. Однажды, случайно встретившись с ним и получив духовное назидание, она была поражена этой беседой и впоследствии говорила: "Я знала обоих, но чувствую, что о. Амвросий еще выше о. Макария"[608].
Постепенно имя его стало известно и в богатых палатах, и в бедных хижинах. Все более и более расширялся круг лиц, пользовавшихся духовными советами и руководством о. Амвросия как среди братии обители, так и среди приезжавших в Оптину пустынь монашествующих и светских лиц. С утра до вечера он только и жил на пользу ближним. Он никогда никому не отказывал в совете и помощи. А сколько людей он привел к Богу своими благодатными советами и своей сострадательной любовью! Он жил жизнью других, радовался их радостям и печалился их печалям.
Отец Амвросий, как истинный пастырь, знал, что там, в ищущем Бога мире, много алчущих и жаждущих Христова слова, любви и веры. Поэтому он и любил этот мир, и отдал ему всю свою жизнь. Все приходившие к нему — богатые и бедные, ученые и простецы, — чувствовали себя пред ним только простыми смертными. С особой отеческой любовью принимал старец тех, кого терзали горести, печали, уныние, кто стоял на распутье и не знал, каким путем идти ему в жизни. Он принимал также и тех, кто был обуреваем сомнениями и жил вне спасительной ограды Христовой Церкви. С каким угнетенным душевным состоянием и с какими стонами неутолимых печалей и мук приходили к о. Амвросию люди из мира! Старец с открытым сердцем выслушивал их скорби и тотчас накладывал пластырь на душевные раны, давая нужные советы и наставления. Он твердо верил, что все страдания мира, как бы ни были они сильны, жестоки и изощрены, не могут победить Божественной любви, в лучах которой тает и исчезает всякое страдание и уныние. Сколько утешения, успокоения и отрады вливали в души этих скорбящих и обремененных людей благодатные наставления, беседы и молитвы любвеобильного старца! А иногда даже от одной встречи со старцем посетители получали большую пользу для своей души. Страдание их утихало прежде, чем старец начинал говорить. Туча душевная рассеивалась, и какое-то тихое и благодатное успокоение наполняло их души. Одаренный духовным рассуждением, острой памятью и словом, отец Амвросий всякому приходящему к нему давал соответствующие наставления из Священного Писания и отеческих книг. Его беседы были преисполнены глубокого смирения; они согревали охладевшие сердца, открывали душевные очи, просвещали разум, призывали людей к раскаянию, душевному миру и к духовному возрождению, они покоряли сердца людей, вселяя в них благодатный мир и тишину.
Все наставления старца Амвросия убедительно свидетельствуют об искренней преданности делу спасения человеческих душ. Он понимал всех, кто жаждал слова о Вечной, Животворящей Божественной Правде; всех жаждущих напоял живительной водой из благодатного кладезя — своей богопросвещенной души. Спасая других, он и сам восходил на вершину богообщения и слушающих его возводил за собой.
Словом вот чем служил миру старец Амвросий. Его слово горело огнем неотразимого благодатного убеждения; оно согревало теплотой любви каждое сердце, было чуждо холодности и внешней вычурности и несло всем мир и счастье. Слово старца Амвросия, изображая земную жизнь как подвиг временного странствования на пути к вечной жизни, звало людей к жизни истинно христианской, совершенной, возвышенной, духовной. О. Амвросий отдал всего себя, все свои силы, разум, сердце и волю великому делу назидания и христианского руководства своих духовных чад. Все наставления, назидания и поучения старца Амвросия имели своей целью святость в смысле отрешенности от всего мирского, земного, льстящего греховному человеческому разуму. Старец, подобно апостолам, звал всех к жизни небесной; он каждого призывал стяжать нетленное богатство богосыновства, соделаться наследником Царствия Божия по благодати усыновления. К нему могут быть приложимы слова Христа Спасителя о том, что блажен тот, кто сотворит и научит, ибо "сей велий наречется в Царствии Небесном" (Мф. 5, 19). Исполняя волю Небесного Учителя, старец учил людей. Учил до последней минуты своей жизни, учил ежедневно, оставляя возможно малое время для отдыха и молитвы. Но и в молитве он непрестанно воздыхал за своих пасомых и о всем человечестве. Это была беспредельная любовь, горевшая желанием всем помочь, всех утешить, всем спастись. Эта самоотверженная любовь к людям была характерной чертой иеросхимонаха Амвросия. Любовь побуждала его заботиться о каждой душе христианской, скорбящей и озлобленной. Она была "крепка, как смерть" (Песн. 8, 6), ради нее он готов был терпеть тысячи раз муки рождения (Гал. 4, 19), и от которой не могли разлучить его ни холод, ни теснота, ни многие жизненные трудности (Рим. 8, 35). Эта любовь в старце достигала высоты евангельского совершенства. Она любила только человека и любила его во Христе. По подобию любви Первообраза она хотела "всем человеком спастися и в разум истины приити" (1 Тим. 2, 4). Подвиг его любви к ближнему изумлял его современников и волнующе захватывал и восхищал души последующих поколений русских людей.