В этом и есть суть развода коммунистов с социал-демократами в России: массы сочли, что могут не проходить через страдания капитализма, а другим путем обойти капитализм в пострыночную жизнь. Идея народников (пусть обновленная) победила в большевизме, как ни старался Ленин следовать за Марксом. В принципе, опыт СССР показал, что миновать «кавдинские ущелья капитализма» было возможно, но сейчас нас пытаются вернуть на «столбовую дорогу».
Велик соблазн!
Глава 11. Ленин: образ народного хозяйства
Одним из важнейших «срезов» жизнеустройства народа является хозяйство. В нем сочетаются все элементы культуры — представления о природе и человеке в ней, о собственности и богатстве, о справедливости распределения благ, об организации совместной деятельности, технологические знания и умения. Создание образа народного хозяйства — большая тема. Здесь мы кратко ее изложим в свете этого раздела, но все же он потребует больше объема, чем у других.
Для нас важен разрыв в представлениях российских марксистов (прежде всего Ленина) об образе будущего народного хозяйства России, из которого вытекали важнейшие выводы для выбора политических исторических выборов. Именно тип народного хозяйства в огромной степени предопределяет социальные формы всего жизнеустройства. Вспомним, что Ленин в 1899 г. написал книгу «Развитие капитализма в России», где он громил народников, как воинственный марксист, а опыт 1902-1907 гг. (крестьянские восстания и революция) представил ему образ и России, и Запада, и главные устои экономики этих двух цивилизаций (культур).
Придя в России к власти и начав грандиозный советский проект, партия большевиков пыталась использовать в качестве официальной идеологии марксистскую политэкономию — учение, объясняющее совершенно иной тип общества и хозяйства и заведомо не дающее ответа на вызов времени. Это несоответствие маскировалось бедствиями и перегрузками, которые заставляли действовать просто с позиций здравого смысла в очень узком коридоре возможностей.
Когда Рикардо и Смит заложили основы политэкономии, она с самого начала создавалась и развивалась ими как наука о хрематистике, наука о том хозяйстве, цель которого — доход (в западных языках политэкономия и хрематистика являются синонимами). Поскольку политэкономия не изучала и не претендует на изучение экономии, то есть того типа экономической деятельности, который существовал в СССР. Термин «политэкономия социализма», строго говоря, смысла не имеет.
Американский экономист и историк экономики И. Кристол вводит определенное разграничение (1981): «Экономическая теория занимается поведением людей на рынке. Не существует некапиталистической экономической теории… Для того, чтобы существовала экономическая теория, необходим рынок, точно так же, как для научной теории в физике должен существовать мир, в котором порядок создается силами действия и противодействия, а не мир, в котором физические явления разумно управляются Богом» (см. [74, с. 11-12]).
Политэкономия — область знания, претендовавшая быть естественной наукой, начиная с Адама Смита, начала изучать экономические явления вне морального контекста. То есть политэкономия изучала то, что есть, подходила к объекту независимо от понятий добра и зла. Она не претендовала на то, чтобы говорить, что есть добро, что есть зло в экономике, она только старалась выявить объективные законы, подобные законам естественных наук. Отрицалась даже принадлежность политэкономии к «социальным наукам».
Очевидно, однако, что политэкономия изначала была тесно связана с идеологией (в «Археологии знания» М. Фуко берет политэкономию как пример знания, в которое идеология вплетена неразрывно). В то же время, политэкономия — наука не экспериментальная, она основывается на постулатах и моделях. Поскольку она связана с идеологией, неизбежно сокрытие части исходных постулатов и моделей.14
После Октябрьской революции стал складываться особый тип хозяйства, присущего традиционным обществам, каким еще была Российская империя. Западная экономическая теория принципиально не изучала хозяйства таких типов, однако многое можно было бы понять, внимательно читая Маркса. Он прекрасно показал в «Капитале», что происходит при вторжении рыночной экономики в натуральное хозяйство. Например, он подчеркнул, что внедрение монетаризма в любое некапиталистическое хозяйство приводило к катастрофе: «Внезапный переход от кредитной системы к монетарной присоединяет к практической панике теоретический страх, и агенты обращения содрогаются перед непроницаемой тайной своих собственных отношений» [75].
14
Этот дуализм политэкономии в принципе отрицался русскими социальными философами и экономистами. В попытке разделить этику и знание в экономике Вл. Соловьев видел даже трагедию политэкономии. По сути, русские философы отрицали статус политэкономии как науки.