Первое исполнение Седьмой симфонии Д. Д. Шостаковича в Ленинграде транслировалось по радио. Перед его началом в эфире прозвучало дикторское вступление, текст которого сохранился для истории: «Товарищи! – обращался диктор к огромной аудитории. – В культурной жизни нашего города сегодня большое событие. Через несколько минут вы услышите впервые исполняемую в Ленинграде Седьмую симфонию Дмитрия Шостаковича – нашего выдающегося земляка. Он писал это замечательное произведение здесь, в нашем городе, в дни Отечественной войны, в дни, когда враг рвался в Ленинград, когда фашистские мерзавцы обрушивали на наш город бомбы, снаряды, когда немцы кричали на всех европейских перекрестках, что дни Ленинграда сочтены. Дмитрий Шостакович написал симфонию, которая зовет на борьбу и утверждает веру в победу. Само исполнение Седьмой симфонии в осажденном Ленинграде – свидетельство неистребимого патриотического духа ленинградцев. Их стойкости, их веры в победу, их готовности до последней капли крови бороться и завоевать победу над врагом. Слушайте, товарищи. Сейчас будет включен зал, откуда будет исполняться Седьмая симфония Шостаковича»[480].
Ольга Берггольц, мечтавшая в январе 1942 г. вместе со своими коллегами по Радиокомитету об исполнении Седьмой симфонии в блокированном и замерзающем Ленинграде, вспоминала: «И вот 9 августа 1942 года после долгого запустения ярко, празднично озарился белоколонный зал Филармонии и до отказа наполнился ленинградцами. На сцену вышли музыканты. Огромная эстрада Филармонии была тесно заполнена – за пультами сидел сводный городской оркестр. Здесь было ядро его – музыканты Радиокомитета артисты И. Ясиневский, потушивший первую „зажигалку“ на крыше Радиокомитета, начальник пожарного звена скрипач А. Прессер, музыканты А. Сафонов и Е. Шах, рывшие окопы близ Пулкова; здесь сидели музыканты в армейских гимнастерках и флотских бушлатах… За дирижерский пульт встал Карл Ильич Элиасберг, – он был во фраке, как и полагается дирижеру, и фрак висел на нем, как на вешалке, – так он исхудал за зиму… Мгновение полной полной тишины, и вот – началась музыка. И мы с первых тактов узнали в ней себя и весь свой путь, всю уже тогда легендарную эпопею Ленинграда…»[481]
«Не мне судить об успехе того памятного концерта, – вспоминал впоследствии К. И. Элиасберг. – Скажу только, что с таким воодушевлением мы не играли еще никогда. В этом нет ничего удивительного: величественная тема Родины, на которую находит зловещая тень нашествия, патетический реквием в честь павших героев – все это было близко, дорого каждому оркестранту, каждому, кто слушал нас в тот вечер. И когда переполненный зал взорвался аплодисментами, мне показалось, что я снова в мирном Ленинграде, что самая жестокая из всех войн, когда-либо бушевавших на планете, уже позади, что силы разума, добра и человечности победили»[482].
1 сентября 1942 г. могло стать началом перелома в Синявинской наступательной операции, когда Военный Совет Волховского фронта, учитывая понесенные 8-й армией большие потери, принял решение ввести в сражение 4-й гвардейский стрелковый корпус генерал-майора H. A. Гагена. Однако, начав выдвигаться на передовые позиции через Синявинские болота, войска корпуса еще до соприкосновения с противником стали нести огромные потери от непрерывных вражеских обстрелов и бомбежек. Тем не менее наибольшая глубина прорыва войск Волховского фронта по лесистой местности между Синявино и Мгой, где у немцев не было опорных пунктов, составила 9 км. До Невы оставалось каких-то 6 км, но их так и не удалось преодолеть.
Вечером 4 сентября 1942 г. Гитлер позвонил Манштейну и приказал ему немедленно вмешаться, взять на себя командование кризисным участком фронта и с помощью своих «крымских» дивизий ликвидировать возникшую серьезную угрозу. «Прибывший с задачей захватить Ленинград, – пишет в связи с этим немецкий автор Хассо Стахов, – теперь получает из штаб-квартиры фюрера задачу предотвратить катастрофу»[483]. Манштейн сформировал две ударные группировки и нанес контрудар, что явилось полной неожиданностью для командования Волховского фронта, которое предпринимало отчаянные попытки продвинуться вперед, неся при этом огромные потери. Введенная в наступательную операцию 2-я ударная армия, находившаяся в третьем эшелоне, сразу же оказалась в тяжелом положении, а вскоре и в «котле».