Сергей вышел из мастерской, прикрыл дверь и отправился бесцельно бродить по Риму. Он не помнил, что заходил к Джулии, но, наверное, заходил, потому что с ним оказался девятилетний Джузеппе, маленький Пе, будущий борец за свободу Италии, которого Джулия теперь отпускала к нему, сердцем угадывая, что с мальчиком Сергею легче развеять горе.
Джузеппе любил кататься. Сергей остановил первого попавшегося веттурино и велел ехать на Аппиеву дорогу, Джузеппе смеялся от радости. Смех у него заразительный.
Они ехали мимо развалин форумов, мимо терм Каракаллы, за городские стены, ехали на то заветное место дороги, откуда открывался весь Рим. Александр Андреевич когда-то впервые показал Сергею Рим отсюда.
Отчего это вышло, вдруг Сергей принялся рассказывать Джузеппе сказку, которую помнил с детства…
— В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик со старухой. И был у них сын Иванушка, не умный, не дурак, а ни к чему руки не приспособлены. Любил больше всего на лавке полеживать, в потолок смотреть.
Мучились долго с ним старик со старухой — делу хотели научить, да толку не добились. И ушли от Иванушки куда глаза глядят.
А он и рад: никто ни о чем не попросит: «отнеси, принеси». Возле него даже мухи перестали летать, сверчок замолчал. Соловьи и жаворонки петь перестали — никто их не слушает, на яблонях яблоки засохли — никто их не срывает, рожь вызрела и осыпалась — никто ее не жнет.
Лежит Иванушка. Стали ему руки-ноги не нужны. Ходить ему некуда, к рукам никакое дело не пристает. И глаза, и уши стали ему ни к чему — ничего он видеть и слышать не хочет. Лишь бока ему нужны, чтобы лежать-полеживать.
Еще немного, и затянуло бы его травой-муравой и густым мохом. А Иванушке все равно.
Только шел на ту пору с барабанным боем бравый солдат (ать, два!). Смотрит: что такое? Лежит перед ним колода непонятного рода — не обойти, не объехать: совсем пропадает человек. Ни ноги, ни руки ему не нужны, одни бока…
Разгневался солдат, усы закрученные распушил:
— Я Солдат Живун — всем лежебокам карачун![11]
И сейчас же барабан долой, флягу раскрыл, и полилась на Иванушку живая волшебная вода.
Открыл Иван один глаз, потом другой, потом прислушался: что вокруг происходит? И диву дался: что это он лежит-полеживает, когда вокруг дел столько?
Солдат Живун говорит ему:
— Вставай! Некогда лежать, дом надо покрыть, забор поправить, поле вспахать…
Ни слова не говоря, поднялся Иванушка и сейчас же за дело взялся. Только сделает одно, Солдат Живун говорит ему: делай другое. Сделал хорошо, сделай еще лучше.
Полюбилась Иванушке работа. Он увидел, что может хорошо ее делать. И умеет придумывать то, чего до него никто не мог придумать. Пожалел он, что так долго лежал зря.
Хотел Иванушка поблагодарить низким поклоном Солдата Живуна за то, что разбудил его, а того и след простыл. Ушел солдат живить других лежебок. Каждого окропит живой водой, лежебока очнется и за дело принимается, боится время упустить.
Так до сего дня и ходит по свету Солдат Живун. Где пройдет, там жаворонки и соловьи поют, яблони зацветают. Кто подружится с Солдатом Живуном, тот хорошим становится мастером…
Тешил некогда этой сказкой Сергея и Александра Андреевича батюшка. Давным-давно это было… Сергей взъерошил волосы Джузеппе. Ничего тот не понял, с недоумением слушая русскую речь.
Вечерело. Лошадка плелась неторопливо. Колеса поскрипывали, повизгивали, за деревьями открывался вид на Альбанские горы. Сергею опять показалось, что брат рядом. Но рядом был малыш Джузеппе. Александра Андреевича никогда больше не будет.
Сергею осталось одно счастье: вспоминать брата, каждый день их жизни в Риме. Вспоминать было что, они прожили рядом двенадцать лет. Только со стороны, людям чужим и равнодушным, мог казаться Александр Андреевич чудаком, странным и не от мира сего человеком. Они сочиняли о нем анекдоты, смеялись над его медлительностью в работе. Сергей же знал его сердце, оно билось для людей…
Дорога поднималась выше, выше.
Стой, веттурино! Приехали!
Сергей вышел из дрожек, подал руку Джузеппе, но мальчик остался на сиденье.
Вот любимое место Александра Андреевича. Отсюда открывалась в дымке заката панорама Рима. Проступали в лучах вечерней зари контуры далеких зданий города, светлым пятнышком показывался купол святого Петра. Лучи скользили по травам, по камням древних гробниц римских патрициев. В этом движении света чудилась музыка. Если прислушаться… Сергей приложил ладонь к уху и долго смотрел на город, на закат.