Сохраняя традицию родовой общины, на каждом чердаке живут две семьи «спина к спине». Граница условная, но строго соблюдаемая. Под каждым семейным помещением («получердаком») свой очаг с тремя опорными камнями.
Малая семья только начала взламывать родовое поселение. Случаи отдельного поселения малой семьи крайне редки. Но уже не редки нарушения родственно-родового принципа поселения, и повинны в этом куанги, влиятельные люди в общине, постепенно выделяющиеся в особый слой богатеев. Это не столько родовая аристократия, сколько социальный слой, стремящийся к захвату и концентрации власти в своих руках. Куанги и «священные люди» — тьро вэры — выступают как хранители установлений и запретов, обязательных для рядовых общинников. С особой строгостью соблюдается табу на кровосмесительство. Куанги обычно требуют разбора «дела», жестокой кары, тогда как рядовые общинники готовы простить прегрешение. Ведь от разбора дела куанги получают доход и в форме лучшей доли мяса жертвенных животных и дарового труда или даже порабощения правонарушителей. За правонарушителя ответственность несет род, но доход от его труда получает семья (а не род) куанга.
Следует оговорить, что межплеменные войны породили в материнско-правовом обществе мнонгаров рабовладельческий уклад. Рабы из военнопленных годились для жертвоприношения; находили они применение и в домашних, особенно тяжелых или «позорных» работах. В период колониального завоевания возможности захвата военнопленных сначала расширились, но затем были ограничены. Однако порабощение распространилось на сообщинников — должников и правонарушителей. К счастью, рабовладение у мнонгаров не получило большого развития. Но оно показывает степень социального разложения общества.
Выделению верхушечного социального слоя способствовало вторжение в жизнь мнонгаров, в их натуральное хозяйство (с межплеменным обменом в лучшем случае) денежного обращения. Необходимый или желаемый предмет можно было теперь приобрести без мучений, которые доставлял обмен при отсутствии единого эквивалента. И это сразу стимулировало развитие социального неравенства, образование зачатков классов.
Тенденция развития дальнейшего социального расслоения общества мнонгаров ясно видна на примере Бап Тяна и его брата Тру. Процесс расслоения ускоряется вторжением в социальные отношения мнонгаров внешней силы — колонизаторов. Они не признают власти и авторитета «священных людей» (тем более что в Сар Луке, а вероятно, и в других селениях эта троица не слишком единодушна и спаянна). Их больше устраивает наличие одного исполнителя их воли — старосты, власть которого влиятельна, лишь поскольку утверждена. И Тру, ставленник колонизаторов (только потому, что случайно прошел выучку в школе), скоро это понимает.
А в их стране идет борьба с угнетателями. До отдельных мнонгарских семей доходит весть, что к северу от них, за горами, есть край, где можно укрыться от алчности Бап Тяна, от господства богатых и влиятельных.
Жорж Кондоминас покинул Сар Лук в декабре 1949 года, после завершения хозяйственного года, связанного с «поглощением леса духа священного камня Гоо». Прошли годы. В 1954 году мнонгары, без их согласия на то, оказались в пределах Южного Вьетнама. Еще через несколько лет их селения стали объектом «защиты от Вьетконга», т. е. мишенью для американских бомбардировок и попыток «освободителей» спровоцировать их выступление против братьев вьетнамцев. Однако все эти попытки были безуспешны. Малые народы Вьетнама едины со своим старшим братом — народом кинь в стремлении отстоять независимость родины.
Книга Жоржа Кондомината не охватывает этих страниц жизни мнонгаров. Но она поможет советскому читателю лучше понять и представить всю сложность этой борьбы. Она ценна и тем, что дает читателю понимание многих далеких страниц этнической истории народов мира, подчас уже забытых и непонятных, как забыт смысл многих мнонгарских заклинаний и молений о благе.
Несколько слов о транскрипции. В оригинале принята транскрипция, используемая для практической работы большинством французских лингвистов-кхмерологов.
При издании русского перевода мы пользовались транскрипцией, принятой в СССР для практических целей, более удобной для широкого круга читателей-неспециалистов, но в то же время и научно относительно точной. В этом нам помогли консультации советского ученого-кхмеролога Ю. А. Горгониева, которому мы приносим глубокую благодарность.
Для специалистов отметим, что основная разница между французской и принятой нами транскрипциями сводится к отказу от выделения долготы гласных звуков и от удвоения согласных. Долгие гласные, которые в оригинале обозначены удвоением графемы, передаются через одну гласную: вместо «Аанг» дается «Анг»; единственное исключение допущено по отношению к слову «миир» — название поля, — где удвоение гласной сохранено для отличия от слова «мир». Кажущееся исключение — сохранение удвоенного «о» (Джоонг и т. д.) — вызвано тем, что в оригинале соседствуют два различных обозначения «о» (Jôong). «О» передается русским «э». Из других гласных «Ü» передается русским «ы», закрытое «ё» — простым «е», открытое «е» — «э», «у» — «ь».
Сложная запись йотированных: «уа», «уи», «уо» и др. — передана через простые «я», «ю», «ё». Исключение составляет запись имени автора: «Йо» (и случай, когда это имя символизирует француза — высшего чиновника — «большого Йо»).
Отказ от удвоения графем, обозначающих согласные звуки, вызван тем, что в оригинале удвоением передается преглоттализация, отмеченная в ряде мон-кхмерских и тайских языков, но отсутствующая в русском. Для русского же читателя удвоение обозначало бы гемминацию, т. е. долготу согласного. Из других согласных мягкий палатальный согласный звук «с», обычно сопровождаемый легкой спирантизацией, передается через «ть», а его аспирированный вариант «ch» — через простое «ч».
Книга печатается с некоторыми сокращениями. Выпущены повторы описания обрядов, совершенно однотипных у соседей по чердаку, а также перечень сложных линий родственных связей, с обозначением родства, для которого в русском языке термины уже отсутствуют. Описание их потребовало бы энциклопедического комментария.
К сожалению, мы были вынуждены отказаться от справочного аппарата, который в оригинале столь подробен, что сделал бы честь специальному научному изданию. В издании, близком к популярному, он затруднителен.
1
Cap Лук
Деревня Сар Лук, которую мы избрали для этнографических исследований и в которой обосновались в сентябре 1948 года, насчитывала сто сорок шесть жителей. Находилась она среди небольшой долины реки Кронг Кно, в пятидесяти пяти километрах к югу от ближайшего «цивилизованного пункта» — Озерного поста, где стоял отряд горной охраны. Оттуда до Сар Лука добирались в засушливый сезон по большому тракту. Нужно было пройти всего семь километров в сторону от него, по дороге на Бон Длэй, чтобы достичь Панг Донга, — там находилась Школа проникновения[2], — а затем и Сар Лука. В административном отношении обе деревни составляли одну: Бон Ртяэ.
2
Школа проникновения — административное учреждение времени французского колониального господства, занимавшееся подготовкой местных кадров. —