– Присядь, – говорю я ей. Я довольно часто готовила чили с мясом, пока росла здесь, поэтому сразу узнаю ингредиенты. – Я сама сделаю.
– Ты можешь помочь, но я пока не умерла. Я все еще могу приготовить еду для своих близких.
Моя улыбка становится еще шире. Мы до сих пор не все обсудили – есть ли у нее заключение от врача и что она планирует делать с этим местом, когда ее не станет. Я не могу заставить себя задать ни один из этих вопросов.
– Не думаю, что ты много для себя готовишь, – говорит Донна, когда я начинаю резать лук. – Ты ведь так и не обзавелась жильем?
Я качаю головой. Я так много времени провожу в разъездах, что, кажется, оно того и не стоит. В конце концов я что-нибудь при- смотрю.
Она гладит меня по голове.
– Джулиет, ты слишком много трудишься. Может, пора сделать небольшой перерыв?
Свидания с Кэшем привели к всплеску популярности – хотя скорее к дурной славе, – и я должна держаться на этой волне, пока она не закончилась… если я еще способна продолжать. Я еще слишком молода, чтобы говорить, что выгорела. Но большую часть времени я чувствую себя высохшей кожурой и не знаю, как долго еще смогу притворяться, что это не так.
– Я в порядке. Но ты же не собираешься на самом деле заставлять меня здесь работать, правда? – Я улыбаюсь самой милой и умоляющей улыбкой, и Донна смеется.
– На самом деле собираюсь. У меня километровый список дел, которые нужно сделать в пристройке перед тем, как приедут первые дети. – В этом нет особого смысла, ведь у нее полно денег, чтобы оплатить любую услугу, которая потребуется, но она продолжает прежде, чем я успеваю спросить: – Я просто хочу, чтобы Дом Дэнни давал ощущение настоящего дома. Он таким никогда для тебя не был, правда же? Все то время, пока ты здесь жила, ты не повесила на стены ни единой вещицы.
Моя рука ложится поверх луковицы, а нож замирает. В этом не было ее вины – это бы дало пастору еще один повод не любить меня.
– Я просто была счастлива иметь свою комнату, – говорю я, но сомневаюсь, что она мне верит. Да я и сама в это не верю. Было время, когда мне хотелось чем-то украсить стены. Время, когда еще было не все равно.
Люк входит, когда ужин почти готов. Он только что принял душ, футболка влажная и идеально обтягивает его мускулистую грудь, выточенную за дни, проведенные на сёрфе.
Десять лет назад он был самым красивым из всех, кого я когда-либо встречала. Он заставлял мое сердце биться в тысячу раз быстрее, если я разрешала себе смотреть на него слишком долго. Сейчас он даже красивее. И мое сердце – то, которое, как я предполагала, уже ни на что не способно – бьется так же, как тогда.
Это невозможно.
Он ухмыляется.
– Я-то думал, что открыть меню обслуживания номеров в отеле – это вершина твоего кулинарного таланта.
– Твое блюдо не плюнет само на себя. Решила помочь тебе с этим.
Донна вздыхает.
– Не думала, что это возможно, но вы двое ругаетесь сейчас даже больше, чем раньше.
Мы с Люком встречаемся взглядами, и всего на одну секунду все возникает снова – извечное напряжение между нами и причина его возникновения. Боже, я ненавидела, как мой мир словно переворачивался с ног на голову каждый раз, когда он входил в комнату. Я ругалась с ним, просто чтобы скрыть это. Но с тех пор прошли годы, и я была совсем другой. Так почему же я до сих пор ввязываюсь в перепалки? А он? Я крепко сжимаю рукой край столешницы, прогоняя вопросы прочь.
Мы усаживаемся за стол и тихо проговариваем молитву вместе с Донной – только ее голос звучит убежденно и уверенно. Я так сильно старалась стать одной из Алленов, но в такие моменты особенно остро чувствовала, что это невозможно. Они всегда были такими благодарными в своих молитвах, а я просто злилась из-за вещей, которых не имела. Даже сейчас, когда у меня та жизнь, за которую тысячи девушек в Лос-Анджелесе готовы убить – деньги, слава, классный парень, – я все равно не благодарна. Я все еще немного зла.
– Только посмотрите на себя: оба выросли и добились таких успехов, – говорит Донна, передавая мне салат и улыбаясь с такой гордостью, на которую способна не каждая мать. – Джулиет, ты слышала, что Люк стал вторым на Гавайях этой зимой? – Она поворачивается к нему. – Как назывался турнир, напомни?
Pipeline Masters[2].
Люк колеблется. У него нет ни малейшего желания хвастаться своими достижениями перед кем-либо. Особенно передо мной.
– Пайплайн.
– Что это был за месяц. Ты участвуешь в этом крупном турнире, Джулиет – в журнале. – Она поворачивается ко мне. – Невозможно передать, как глупо я смотрелась, покупая в продуктовом магазине этот журнал. Хорошо бы они тебе разрешали надевать побольше одежды в таких случаях.