Наутро, когда собрались все люди, великий князь Дмитрий Иванович встал среди них, скорбя о погибших, радуясь живым: «Братиа моа, князи русскыа и боаре местныа, и служилыа люди всеа земля! Вам подобаеть тако служыти, а мне — по достоанию похвалите вас. Егда же упасеть мя господь и буду на Своем столе, на великом княжении, въ граде Москве, тогда имам по достоанию даровати вас. Ныне же сиа управим, коиждо ближняго своего похороним, да не будуть зверем на снедение телеса христианьскаа»[312].
Восемь дней стояло русское войско на поле Куликовом, выполняя свой последний долг перед убитыми. Раненых с обозами отправили на Русь, а сами копали братские могилы, отпевали и хоронили соратников. Одновременно вёлся и учёт погибших. И хотя в источниках эти цифры очень фантастические и разрозненные, можно в целом определить потери русского войска. В.Н.Татищев называет 20 тысяч русских воинов[313]. Если мы взяли за точку отсчёта общее количество русского воинства в 50–60 тысяч человек, то выходит, что потери составили около одной трети — половины войска. Понятна во многом условность этих подсчётов, главное, что победа была добыта ценой громадных человеческих потерь: «оскуде бо отнюдь вся земля Рускаа воеводами и слугами и всеми воиньствы»[314].
Ну, а что же союзники Мамая? Трудно прогнозировать, чем бы закончилось сражение, приди Ягайло вовремя на соединение с ордынцами. Во всяком случае Дмитрий Иванович сделал всё, чтобы этого не произошло. А Ягайло в одиночку не решился принять бой с уставшими, побитыми войсками московского князя. Узнав о результатах битвы, «князь же Ягайло побеже и со всею своею силою Литовъскою назад со многою корыстью никымъ же гоним, не видев великово князя. ни рати его, ни оружья его, но токмо имени ею боящеся и трепещуще»[315]. Что заставило великого князя Литовского, проделав такой большой путь, отказаться от битвы? Ведь думается, что шансов на успех у него было много. Наверное, правы те исследователи, считающие, что главной причиной того, что Ягайло тянул с походом и неучастием в битве, является наличие в его войске большого процента православных воинов из русских княжеств, для которых воевать в союзе с Ордой против православного мира было позором[316]. В результате этого в войске Ягайло возникли разногласия, из-за чего он и не решился на битву с Дмитрием, уйдя в Литву, по дороге пограбив возвращающиеся одиночные русские отряды[317].
Сложнее пришлось Олегу Ивановичу Рязанскому. Чувствуя двойственность своего положения, он теперь ждал ответной реакции Дмитрия и готов был ко всему. Собрав своих домашних и казну, он готовился бежать в Литву. К Великому князю Олег послал бояр своих с мольбой о снисхождении за всё учинившее. «Князь великий же иде через Рязанскую землю, не толе не восхоте никоего зла сотворити, но послы Ольговы с миром и любовию отпусти и всем воям своим, яко же прежде, заповеда, да никоего зла в земли Резанстей сотворят; и прешед с миром»[318]. Правда, в «Летописной повести о Куликовской битве» есть упоминание, ню Олег приказал грабить и обирать возвращающиеся отряды. Дмитрий хотел направить свои полки на Рязань, и только вмешательство рязанских бояр, сказавших, что их князь бежал, и упросивших не посылать на них ратей, помешало осуществить данное наказание. На Рязанском княжении были посажены московские наместники[319]. Как бы то ни было, чувствуется, что большого желания наказать «предателя» у Дмитрия Ивановича не было, что ещё раз подтверждает мысль о наличии некоего договора между князьями.