825, показал, что это место, где всё ещё покоится моя смертная плоть, будет разрушено, и сказал, что имущество, которое я собрал для братьев, будет по тайному приговору предано язычникам и варварам; но ты обещал, что спустя малое время всё будет восстановлено в ещё лучшем виде; что и случилось, как известно ныне. Ибо действительно против этого места поднялись злейшие и ненавистные Богу люди, пытаясь разрушить названное место. Правители этого места также отнюдь не добрые пастыри, но, следуя повадкам хищного волка, они, как тираны, рвут вверенных им овец острыми зубами, имущества и средства, собранные для службы тебе и в твою честь, обращают на постыдные нужды, позволяют вверенному им народу пастись как упрямым телицам826 и, презрев дела вдов и сирот, обращаются к одним лишь подаркам. Когда ты положишь этому конец, о царь великих небес?». Сказав это, святой замолчал и, окончив речь, успокоился. И вот, явилось неисчислимое множество демонов, вооружённых колодками и огненными крючьями, которые вели перед собой Крес-ценция, графа Марсики, а в ноздрях у него были большие серебряные кадильницы, которые он некогда принял в залог от Монтекассинского монастыря и укрыл вопреки воле аббата Сеньоректа, так, словно они выходили из печи. Когда этот брат спросил его, за что он терпит такие муки, тот ответил, что из-за удержания им этих больших кадильниц. И начал просить монаха, чтобы он рассказал то, что видел о нём, его сыну Берарду и от его имени просил вернуть вышеназванные кадильницы Монтекассинской обители, прибавив, что знаком им будет то, что об этих кадильницах и вдобавок золотой чаше, которые он собрал, пока был жив, не знает никто, кроме его советников - Фуско и Трасмунда. Когда брат пришёл в себя, то не решился об этом говорить. Поэтому по справедливому приговору Божьему вышло, что этот брат лишился зрения, и он, кто вечный свет, который видел, и талант, который получил для уплаты, не захотел уплатить прочим сорабам, но как ленивый раб закопал в землю, по праву лишился и собственного зрения, и таланта827. Но вернёмся к тому, на чём мы остановились. Он выслушал увещевания святого мужа Мавра, но когда те удалились, то вместе с ними ушёл также и свет, который просветил его очи, так что он остался слепым, как и был прежде. Однако, чтобы его не сочли безумным и лжецом, он не стал говорить о том, что видел и слышал. Итак, когда настал тридцатый день после того, как он это видел, и этот брат находился в том же месте, где видел названное видение, а именно в церкви святого апостола Андрея, ему вновь, как и прежде, явился святейший Мавр и, укоряя его за то, что он не рассказал о том, что видел и слышал, сказал следующее: «Хотя я, брат, велел, чтобы ты открыл людям те тайны Божьи, которые были открыты тебе мною, ты всё же презрел это и проявил нерадение. За это ты, как виновный в оскорблении величества, подлежишь неотвратимой каре. Но, поскольку милость всемогущего Бога, которая лучше чем жизнь828, прощает тебе этот грех, я повелеваю, чтобы ты не замедлил829 рассказать то, что было открыто тебе мною. Если же ты этого не сделаешь, чего да не случится, то будешь предан вечному огню». Сказав это, святой внезапно в лёгкий развеялся облак830. А брат, тут же поднявшись, призывает к себе аббата и последовательно рассказывает всё, что видел и слышал. Аббат же, призвав братьев, по порядку поведал им обо всём, что видел вышеназванный брат, и они, разувшись, вышли из зала капитула, где сидели, и со слезами и плачем совершили литании перед телом отца Бенедикта. Однако поскольку некоторые братья считали это безумием и не хотели с этим соглашаться, названный монах Альберт велел однажды вызвать меня к себе и, поведав в моём присутствии то, что видел, подтвердил это клятвой. Итак, я призываю никоим образом не сомневаться в этом, чтобы случайно не понести кару за неверие и чтобы те, которые уличают меня во лжи, сами не были сочтены лжецами и лжесвидетелями на строгом суде Иисуса Христа.