Сталин выразил даже недовольство «Историей ВКП(б)», выпущенной под редакцией его историко-литературного подхалима и ортодокса Ярославского. В плане своего предполагаемого ответа Ярославскому при «характеристике троцкизма» и его «своеобразии» он подчеркнуто указывал на принципиальное разногласие между взглядами Ленина и «троцкистской» теорией «перманентной революции»[232]. В «ответе слушателю Военно-технической академии в Ленинграде», помещенном в журнале «Большевик», Сталин объявлял, что, «свернув свои антибольшевистские взгляды и войдя таким образом в партию, троцкисты не отказались все же от этих взглядов, ввиду чего они, эти самые взгляды, давали о себе знать с особой силой при каждом повороте партии и Коминтерна», что троцкизм «стал вновь фракцией меньшевизма после изгнания троцкистов из нашей партии. «Собака вернулась к своей блевотине»[233].
В каком-то плане эту грубую фразу можно было отнести к самому Сталину. На какое-то время Троцкий и Сталин обречены были лаять друг на друга, как две собаки, находившиеся в разных клетках. Троцкий был лишен возможности оказаться в СССР. Сталин не покидал пределов своего царства. «Реальные Сталин и Троцкий обитали теперь… в созданном ими самими мире, в котором каждый питался фантазиями другого, — пишут в своей книге британский исследователь К. Эндрю и перевербованный английской разведкой, а затем нелегально вывезенный в Великобританию сотрудник КГБ О. Гордиевский. — Вера Сталина в почти не существовавший российский троцкизм заражала Троцкого, бурный энтузиазм которого (при открытии этих воображаемых последователей) в свою очередь убеждала Сталина, что троцкистская угроза была даже страшнее, чем он предполагал»[234]. Именно в этих условиях Сталин усилил в СССР репрессии, при помощи которых надеялся еще прочнее «обезопасить» свою власть от внутренних врагов, подстрекаемых главным внешним врагом — Троцким, которого он непредусмотрительно выпустил за пределы СССР, о чем теперь горько сожалел.
2. Лишение гражданства и новая семейная трагедия
20 февраля 1932 г. в газете «Правда» было опубликовано постановление Президиума ЦИКа СССР за подписью Калинина о лишении гражданства «за контрреволюционную деятельность» группы из 37 человек, находившихся за границей «в качестве эмигрантов и сохранивших еще советские паспорта»[235]. Постановление было затем переопубликовано в других центральных газетах СССР и в зарубежной прессе. Следует отметить, что за пределами Советского Союза находились сотни тысяч бывших российских граждан, многие из которых занимались той или иной политической деятельностью. Часть этих людей имела российские паспорта, оформленные после октября 1917 г., другая — не имела их и обходилась беженскими, так называемыми «нансеновскими» документами. Некоторые бывшие российские и советские граждане имели на руках иностранные паспорта стран, в которых поселились. По каким именно причинам советскому правительству понадобилось объявлять о лишении гражданства маленькую группку из 37 человек, включающую, например, некоторых меньшевиков, давно игравших в политике второстепенную роль (Ф.И. Дана, Р.А. Абрамовича и Б.И. Николаевского), и почему эту акцию нельзя было провести тихо, без публикации, и тогда уже в более широком масштабе, становилось понятно, когда глаза читателей постановления доходили до самой известной фамилии списка…
Интересно, что февральское постановление Президиума, подписанное Калининым, не было датировано определенным числом. Его датировали месяцем, с прописной буквы: февраль 1932 г. Сталин, видимо, долго не мог решить, когда именно публиковать это странное постановление и публиковать ли его вообще. Так и отдали постановление в «Правду», забыв поставить число. В собрании законов СССР этот документ был опубликован как «статья 70», и тоже без даты. Поскольку февральское постановление 1932 г. следует назвать беспрецедентным (ни до, ни после советское руководство подобных постановлений не публиковало), приведем этот знаменательный список:
234
235