Значительный интерес представляют последние главы книги, посвящённые социально-экономическим процессам в Ливии, развивающимся с начала 90-х годов. Если говорить кратко, то автор характеризует их как «либерализацию народовластия» и «замену народного социализма народным капитализмом». Действительно, А.В. Рясов указывает на постепенную отмену монополии внешней торговли, на допуск иностранных монополий в добывающую отрасль страны, на активизировавшиеся контакты Ливии с ведущими странами Западной Европы и, соответственно, свёртывание военно-экономической помощи таким её традиционным левым реципиентам, как фронт ПОЛИСАРИО в Западной Сахаре или компартия Филиппин. В то же время автор не находит оснований говорить, что происходящие изменения затронули «основу основ» ливийского общества — систему «прямой демократии», состоящую из «народных конгрессов» и «народных комитетов», Они, по словам автора книги, «отнюдь не превращаются в социальные артефакты».
На наш взгляд, в этой связи важно акцентировать внимание на следующем. В отличие от СССР и стран Восточной Европы, вставших на путь «рыночных отношений» в начале 90-х годов (а Китай — на 12 лет раньше), в Ливии на протяжении последнего десятилетия XX века левые установки, по мнению А.В. Рясова, не исчезли из внутренней политики, а «социальная справедливость по-прежнему оставалась действенным элементом идеологии». Известно, что в 1993 году М. Каддафи, в частности, объявил о распределении среди граждан Ливии половины доходов, получаемых от нефти, оставив вторую половину в бюджете. Этот закон впоследствии корректировался, но часть нефтяных доходов по-прежнему распределяется среди многодетных семей. Серьёзный шаг ливийского руководства в сторону «открытости» (объявленный А.В. Рясовым «окончательным отходом Каддафи от левых установок») произошёл только в 2003 году, когда было объявлено о возможности приватизации в области нефтяной промышленности и привлечения иностранных экспертов к её управлению. Позже, в 2005 году последовало законодательное разрешение индивидуального предпринимательства (ранее предпринимательство было возможно в рамках кооперативного или семейного бизнеса).
Конечно, все вышеперечисленные социально экономические трансформации в Ливии — реальность, не вызывающая удивления. Давление мирового рынка на национальные экономики даже развитых стран сейчас сильно как никогда. Удивление вызывает другое: каким образом Ливия, имея пятимиллионное население и ограниченные ресурсы, смогла в условиях экономической блокады в течение 10 лет не капитулировать перед «глобальными игроками», прежде всего США[34]. Интерес лидеров стран Евросоюза к Ливии понятен. Рост цен на энергоносители, контроль США над Ираком и зоной Персидского залива являются мощными двигателями межгосударственных отношений. А в силу географических причин ливийская нефть чрезвычайно близка, а следовательно, дешева для Европы. С другой стороны, США, теряя контроль над нефтяными ресурсами Венесуэлы, видимо, не против переориентировать часть нефтедобывающих ТНК на средиземноморский театр. По оценкам ЦРУ, доказанные запасы нефти в Ливии по состоянию на 1 января 2006 года превышали 41 млрд баррелей, а природного газа — 1,4 трлн кубометров. Так или иначе, но отказ Триполи от разработки ОМП стимулировал чрезвычайную дипломатическую активность вокруг Ливии. Сами ливийцы на вопрос о сближении Ливии с Евросоюзом отвечают с некоторой долей наивности: «Так ведь не Каддафи ездит к европейским лидерам, а они к нему»[35]. Впрочем, сам Каддафи за последнее время также успел побывать в Бельгии, Франции и Испании.
В начале своей книги А.В. Рясов довольно внятно характеризует современный глобальный капитализм как систему «унилатеральной финансовой ретерриториализации, сосредоточенной вокруг глобальных мегаполисов», при которой «национальные финансовые системы утрачивали последние черты самостоятельности… Новая экономическая ситуация предполагала… создание вертикально структурируемого социума с жёсткой иерархией стран и народов». В этой жёсткой иерархии арабскому миру уготована отнюдь не высокая ступень. Если это верно, то резонно спросить, насколько серьёзны рассуждения автора о ливийском «народном капитализме», который теперь «вместо народного социализма» скрепляет «наполненные новым содержанием» «джамахирийские институты»? Насколько в условиях неолиберальной глобализации правомерна и научна сама постановка вопроса о «народном капитализме» в «одной отдельно взятой стране»? Опыт стран бывшего «советского блока» и многих государств «третьего мира» демонстрирует как раз обратное: принятие неолиберальных рецептов ведёт к немедленной трансформации общественных отношений и vice versa. Возникший после продвижения неолиберального проекта капитализм (как это было в Индонезии, Алжире, бывшем СССР), как правило, ничего не скрепляет, а как раз наоборот, служит фактором дезинтеграции общества. Определённым исключением из правил является опыт Китая, Вьетнама и Кубы. Но опять-таки причиной относительной стабильности этих стран можно признать «дозированное» восприятие современного капитализма, которое правительства пытаются уравновесить как государственным контролем, так и расширением социальных программ.
Представляется, что «устойчивость джамахирийских институтов» в Ливии, вопреки мнению автора, также основана на «дозированном восприятии» неолиберального проекта. Подтверждением этому может служить исследование И.М. Моховой «Западное Средиземноморье: проблемы интеграции» (М., 2005). Эта книга посвящена так называемому евросредиземноморскому партнёрству, то есть созданию в Магрибе и, возможно, в Западной Африке ассоциации государств на правах «младшего партнёра» Евросоюза. Неолиберальные лекала, лежащие в основе этого проекта, исследовательница не только не отрицает, но преподносит как достоинство. В книге достаточно внимания уделено и Ливии. И.М. Мохова бросает немало упрёков М. Каддафи, который, по её мнению, в отличие от руководителей Алжира, Туниса, Марокко и Мавритании, не спешит «из-за собственных политических амбиций» вписываться «в общий интеграционный процесс».
С учётом этого мы можем высказать мнение, что и А.В. Рясов забегает много вперёд в своём признании окончательной и бесповоротной девальвации левых идей в современной Ливии. Совершенно справедливо констатируя уступки мировому капитализму, сделанные ливийским руководством в последние годы[36], автор не находит оснований констатировать трансформацию социально-политической структуры Ливии, созданной в годы революции. Как показывают пример стран бывшего СССР и Восточной Европы, именно эти социальные трансформации и позволяют судить о «полной и окончательной» реставрации капитализма. Странно, что из авторского анализа выпал такой крупный социально-политический феномен последних лет, как боливарианская революция в Венесуэле, о которой А.В. Рясов не говорит ни слова. Вместе с тем эта проблема крайне интересна в двух аспектах — межгосударственных отношениях Ливии и Венесуэлы и в сходстве многих идеологических положений «третьей мировой теории» с «боливарианской доктриной» президента Венесуэлы Уго Чавеса, предусматривающей «народные комитеты» как первичное звено власти народа. Немало общего можно увидеть, сравнивая персоналии Чавеса и Каддафи.
Анализируя тенденции глобализации капитализма в целом и применительно к арабскому Востоку, А.В. Рясов, к сожалению, упускает из виду противоположные процессы, которые не играют пока доминирующей роли на мировой арене, но в то же время не столь незначительны, чтобы остаться без внимания. Так, полевение в Латинской Америке, где пример Венесуэлы становится заразительным для целого ряда стран, уже трудно причислить к социальным артефактам. А ведь исторический прогноз ценен постольку, поскольку имеет многовариантный характер.
34
Следует иметь в виду, что после распада СССР М. Каддафи не без основания предполагал возможность прямой вооружённой агрессии США и НАТО против Ливии, репетицией которой были авиаудары НАТО по Триполи и Бенгази в 1986 году. В1992 году, вскоре после американской военной операции против Ирака «Буря в пустыне», Каддафи в день праздника разговения произнёс в Триполи резко антиамериканскую и антизападную речь. В ней он заявлял о готовности формирования широкого фронта с исламскими радикалами в случае агрессии США, «создания нового исламского халифата и государства Фатимидов в Африке», готовности «поддержать Иран, выступающий за создание единого исламского государства», оказать помощь Афганистану. Индонезии, Нигерии и другим странам (Выступление лидера мировой революции первого сентября, полковника Муаммара Каддафи по случаю праздника разговения (шавваль 1401 со дня смерти Пророка — апрель 1992 Р.Х). Б.г., б. м.). Сейчас трудно судить, насколько серьёзно эта угроза была воспринята в США, но страны ЕС, а также потенциальные союзники США е арабском мире, думается, не могли её полностью проигнорировать.
35
С 2003 года Ливию посетили премьер-министр Великобритании Тони Блэр, канцлер Германии Герхард Шрёдер, президент Франции Жак Ширак, глава правительства Италии Сильвио Берлускони и испанский премьер Хосе Мария Аснар (все они уже сошли с политической сцены.) В 2005 году в Триполи приезжал председатель комитета по внешним связям Сената США Ричард Лугар, через которого Каддафи передал приглашение посетить Ливию президенту США Джорджу Бушу и госсекретарю Кондолизе Райс. В мае 2007 года Каддафи во второй раз принимал Тони Блэра.
36
История постепенной нормализации межгосударственных отношений между Ливией и США, начавшейся после 2001 года, уже получила определённое освещение в научной литературе (Макух В.В. О восстановлении полных дипломатических отношений между Ливией и США // Востоковедный сборник. Выл. 8. М., 2007). В указанной статье автор указывает три главных фактора, способствовавшие восстановлению дипломатических отношений между Ливией и США в 2003 году: 1) выплата денежной компенсации в 2.7 млрд долларов семьям погибших в авиакатастрофе близ Локерби, в которой США обвиняли ливийские спецслужбы, 2) отказ Ливии от разработки оружия массового поражения, 3) сотрудничество двух стран в борьбе с радикальным исламизмом после 11 сентября 2001 года. В рамках этого сотрудничества Ливия передала США членов группировки «Джамаа Мукатиля Либийя», со своей стороны официальный Вашингтон передал Ливии одного из руководителей «Аль-Каиды» — Ибн Шейха Аль-Либи, который удерживался в Гуантанамо, а также ливийцев, задержанных в Афганистане.