Мы проходим через гараж и по коридору ко мне в спальню.
– Не могу даже вспомнить, что там у тебя.
– Там у меня очень мало места. Это предупреждение.
Потом я открываю дверь, и мы заходим внутрь. Саймон замирает на пороге.
– Потрясающе, – выдыхает он.
Я оглядываюсь проверить, не шутит ли он.
– Ты сама все это нарисовала? – Саймон проходит к стене, чтобы получше рассмотреть один из моих набросков.
– Некоторые. Что-то просто скачала.
Стены в моей комнате увешаны рисунками: наброски карандашом, проработанные портреты персонажей в чернилах, чибики, яой. Если мне нравится чей-то арт на «Девианте»[30], я распечатываю его. Иногда это делают Морган или Анна. В последнее время, впрочем, здесь становится все больше моих рисунков: Гарри и Драко, Харука и Мичиру, оригинальные персонажи. И мы с Эбби: та зарисовка из дома Морган. Боже, надеюсь, Саймон ее не заметит.
– Так похоже на тебя, – улыбается он.
– Наверное.
Он падает спиной на мою кровать – и это уже похоже на него: чувствовать себя как дома, где бы он ни находился. Я растягиваюсь рядом, и какое-то время мы изучаем вентилятор на потолке.
Потом Саймон закрывает руками лицо и вздыхает.
– Не грусти, – говорю я.
– Ага.
– Я знаю, что ты беспокоишься.
Он фыркает и поворачивает ко мне голову. Теперь видно, что на щеке у него мокрая полоска. Саймон стирает ее ребром ладони.
– Не люблю прощаться.
– Знаю.
– Не хочу расставаться ни с ним, ни с тобой, ни с Эбби… да ни с кем из вас. – У него срывается голос. – В Филадельфии я никого не знаю. И как только люди справляются с этим?
Я чувствую подступающий к горлу комок.
– Кажется, я буду скучать даже по Тейлор.
– Нет, вот с этим я согласиться не могу.
Саймон смеется, потом фыркает снова:
– Ладно тебе. Ты будешь по ней скучать. Как же без ежедневных обновлений информации о том, как работает ее метаболизм?
– Она будет держать нас в курсе через инстаграм.
– Справедливо.
– И это еще оптимистичный прогноз.
– О да. – Он пододвигается ближе, так что наши головы теперь соприкасаются. Я слышу над ухом его вздох и чувствую, как шевелится прядь моих волос. Не думаю, что я когда-то любила его сильнее, чем в эту минуту.
Вентилятор крутится, а мы просто лежим и следим за его лопастями.
Нужно сказать Саймону.
Прямо сейчас. Не думаю, что в моей жизни случится более подходящий для каминг-аута момент.
Я молчу.
Самое странное во всей этой ситуации то, что сейчас я лежу на кровати с другом-геем, который на 100 % спокойно отнесется к этой новости. Никакого риска.
Но нужные слова так и не приходят.
26
Ник тоже не дает о себе забыть. Во время нашей встречи в «Вафл Хаус» он немного расклеился, но в понедельник и вторник снова ведет себя как обычно – и от этой обычности становится не по себе. Это длится недолго: уже в среду утром он опять срывается с катушек.
Я иду к автобусам, когда слышу по громкой связи голос Ника.
– Саймон Спир и Лиа Берк, пожалуйста, немедленно пройдите в атриум.
Не веря своим ушам, я замираю на месте, сверля взглядом динамик.
– Повторяю: Саймон и Лиа, немедленно пройдите в атриум.
Понятия не имею, что он затеял, но все равно иду внутрь, столкнувшись на лестнице с Саймоном.
– Что происходит? – спрашивает он.
– Черт его знает.
Мы идем по лестнице: Саймон впереди, я за ним следом. Во дворе многолюдно, кругом все смеются и толкаются, стремясь побыстрее выйти на парковку. Ника нигде нет. То есть где-то он, конечно, есть; например, его вполне могли наказать за это неожиданное выступление, потому что ученикам запрещено пользоваться внутренней связью.
– Думаешь, он нас разыгрывает? – спрашивает Саймон.
– Если это розыгрыш, то весьма дурацкий.
Однако спустя пару секунд Ник выскакивает из-за стойки. Волосы у него взъерошены, глаза горят.
– Вы уже пришли. Здорово, замечательно!
– Ты в порядке? – спрашивает Саймон, вглядываясь в его лицо.
– Что? Конечно! – Ник быстро кивает. – В полном порядке.
Повисает пауза.
– Какого черта? – спрашиваю я наконец.
Ник обводит взглядом помещение.
– Ребята, вы сейчас не заняты?