— Обычная история, — вполголоса заметил мистер Кин, когда они снова прошли мимо.
— Да, — со вздохом согласился мистер Саттертуэйт. — Готовы сцепиться, словно собаки за кость. Что ж, вероятно, это неизбежно! Так было во все времена, и так будет. А жаль! Ведь красота…
— Он умолк. Красота для мистера Саттертуэйта всегда была непостижимым чудом, но говорить сейчас об этом чуде он не мог. Он поднял глаза на мистера Кина, и тот без тени иронии кивнул в ответ.
И они отправились на свои места. Начался второй акт. Когда занавес упал в последний раз, мистер Саттертуэйт оживленно повернулся к своему другу.
— Сегодня сыровато, правда? Я на машине. Позвольте вас, гм-м… куда-нибудь подвезти.
В этом трогательном «куда-нибудь» проявилась природная деликатность мистера Саттертуэйта. Предложи он подвезти мистера Кина «домой», тот, пожалуй, мог бы заподозрить в нем излишнее любопытство: ведь сам он ни о себе, ни о своем доме никогда ничего не рассказывал. Просто поразительно, как мало мистер Саттертуэйт о нем знал!
— Но, — может быть, вы тоже на машине? — тактично предположил он.
— Нет, — сказал мистер Кин. — Я не на машине.
— Ну, тогда…
Но мистер Кин покачал головой.
— Благодарю вас, — сказал он, — но я предпочитаю добираться самостоятельно. К тому же, — добавил он, загадочно улыбнувшись, — случись что, действовать ведь придется вам, а не мне. Еще раз спасибо — и доброй ночи! Как видите, опять нам с вами пришлось вместе смотреть драму.
Он так быстро ушел, что мистер Саттертуэйт не успел ничего возразить, но в душе почтенного джентльмена зародилось смутное беспокойство. Что за драму имел в виду мистер Кин? «Pagliacci»? Или… другую?
Мастере, шофер мистера Саттертуэйта, обычно поджидал хозяина на одной из близлежайших улиц: мистер Саттертуэйт не любил ждать, пока рассосется толпа перед театром. И сегодня он, как всегда, свернул за угол и быстро пошел в ту сторону, где должна была стоять его машина. Впереди него шли мужчина с девушкой — мистер Саттертуэйт узнал их без труда… Неожиданно рядом с ними появился третий.
Все произошло в одну минуту. Разгневанный мужской голос. Другой голос оскорбленный, протестующий. И — драка. Удары, тяжелое прерывистое дыхание, опять удары, величественная фигура полицейского, возникшего невесть откуда… Мистер Саттертуэйт быстро догнал девушку, в испуге прижавшуюся к стене.
— Разрешите, — сказал он. — Вам не следует здесь оставаться.
Взяв девушку под руку, он быстро повел ее по улице. Уходя, она оглянулась.
— Может, мне лучше… — неуверенно начала она. Мистер Саттертуэйт покачал головой.
— Не нужно вмешиваться, это может оказаться для вас весьма неприятным испытанием. Вас, вероятно, попросят проследовать вместе с ними в полицейский участок. Думаю, ни один из ваших… друзей не хотел бы этого.
Он остановился:
— Вот моя машина. Если позволите, я с удовольствием отвезу вас домой.
Какое-то время девушка колебалась, испытующе глядя на мистера Саттертуэйта, но несомненная респектабельность немолодого джентльмена ее убедила.
— Благодарю вас, — сказала она, садясь в машину. Мастере придержал перед нею дверцу. Выяснив, куда ехать, — девушка назвала адрес в Челси, — мистер Саттертуэйт сел рядом с нею на заднем сиденье.
Видя, что девушка погружена в себя и не очень расположена к беседе, он тактично молчал — он вообще не любил навязываться. Вскоре, однако, она повернулась к нему и заговорила сама.
— И зачем люди делают столько глупостей! — произнесла она в сердцах.
— Да, бывает, — согласился мистер Саттертуэйт. Его невозмутимость помогла девушке прийти в себя. Ей, видимо, очень нужно было выговориться, и она продолжала:
— Я ведь совсем этого не хотела… Ну вот, послушайте, как получилось. Мы с мистером Истни давно уже дружим — с самого моего приезда в Лондон. Он ужасно много времени и сил посвятил моему голосу, кое с кем меня познакомил и вообще столько для меня сделал, что, ей-богу, всего и не перечесть. Музыку он просто обожает! Я так ему благодарна за то, что он пригласил меня сегодня в оперу, я ведь понимаю, что для него это весьма ощутимые расходы. А потом к нам подошел мистер Берне и заговорил. Ей-богу же, он ничего такого не сказал, но Фил — ну, то есть мистер Истни — вдруг весь как будто ощетинился. И что он так на него взъелся — ума не приложу! В конце концов, у нас же тут свободная страна! А мистер Берне вообще всегда со всеми вежлив!.. А после, когда мы уже шли к подземке, он опять нас догнал и хотел пойти с нами, но не успел и двух слов сказать, как Филип вдруг ни с того ни с сего набросился на него с кулаками… Ах, как мне все это неприятно!
— Правда? — с невинным видом спросил мистер Саттертуэйт.
Девушка смутилась, но не сильно. По всей видимости, она не была закоренелой кокеткой. Некое приятное волнение оттого, что из-за нее дерутся мужчины, ей, конечно, не чуждо, размышлял мистер Саттертуэйт, и это вполне естественно — однако досада и беспокойство, кажется, тоже несомненно имеют место. Ситуация прояснилась в следующую минуту, когда, без видимой связи с предыдущим, она вдруг сказала:
— Надеюсь, он не сделал ему слишком больно. «Интересно, — улыбаясь в темноте, подумал мистер Саттертуэйт, — кто „он“ и кому „ему“?»
Желая проверить собственные догадки, он уточнил:
— Простите, вы надеетесь, что мистер… Истни не сделал слишком больно мистеру Бернсу?
Она кивнула.
— Ну да. Господи, какой кошмар! Хоть бы узнать, чем там у них кончилось!..
Машина подъехала к ее дому.
— У вас есть телефон? — спросил он.
— Да.
— Если хотите, я могу все выяснить, а потом вам позвоню.
Лицо девушки прояснилось.
— Ах, как хорошо! Вы так добры!.. Если только это вас не очень затруднит…
— О, нисколько!
Еще раз его поблагодарив, девушка назвала свой номер.
— Меня зовут Джиллиан Уэст, — чуть стесняясь, добавила она.
Пока мистер Саттертуэйт, облеченный новым поручением, ехал по ночному Лондону, на губах его играла загадочная улыбка.
«Да, вот вам и „овал лица, изгиб бровей“», — думал он про себя.
Однако обещание свое он выполнил.
В следующее воскресенье после обеда мистер Саттертуэйт отправился в Кью-Гарденс «на рододендроны».[10] Однажды, давным-давно (бесконечно давно, как казалась ему самому), он с одной молодой особой приехал в Кью-Гарденс «на колокольчики» Накануне он очень тщательно продумал, как, какими словами он будет просить означенную молодую особу стать его женой. Но в тот самый момент, когда он в сотый раз мысленно повторял эти самые слова и, вследствие этого, несколько рассеянно отвечал на восклицания спутницы по поведу цветущих колокольчиков, случилось нечто непредвиденное. Молодая особа вдруг прервала свои ботанические восторги и призналась мистеру Саттертуэйту — как истинному другу — в своей любви к другому! Мистеру Саттертуэйту пришлось спешно отложить отрепетированную речь и выудить из глубин собственной души самое искреннее и бескорыстное участие.
Так и закончился роман мистера Саттертуэйта — маленький скромный роман начала викторианской эпохи. Однако в душе мистера Саттертуэйта навсегда осталась сентиментальная привязанность к Кью-Гарденс, и он часто наведывался сюда взглянуть на колокольчики или — если задерживался за границей дольше обычного — на рододендроны, и грустил, и вздыхал про себя, и, несмотря на старомодность всех своих переживаний, бывал по-настоящему счастлив.
Сегодня он уже возвращался к воротам сада, когда за одним из столиков, расставленных на лужайке возле закусочной, увидел Джиллиан Уэст в компании уже знакомого блондина. Они тоже его узнали. Девушка вспыхнула и, обернувшись к своему спутнику, оживленно о чем-то заговорила. Через минуту мистер Саттертуэйт, сдержанно здороваясь с молодыми людьми за руку, уже принимал скромное приглашение посидеть с ними за чашкой чаю.
10
Рододендрон — альпийская роза, вечнозеленый кустарник из семейства вересковых с белыми или красными цветами, растущий в горных местностях или разводимый как декоративное растение.