Он, в святой любви клянясь,
в грудь себя ударит,
но колечка никогда
милой не подарит,
потому что рыцарь твой
скопидом и скаред.
А школяр свое добро
мигом разбазарит!
Но, послушай, милый друг,
продолжала Флора,
мы до вечера, видать,
не окончим спора.
И поскольку нам любовь
верная опора,
то, я думаю, Амур
нас рассудит скоро».
Поскакали в тот же миг,
не тая обиды,
две подружки, две сестры,
две богини с виду.
Флора скачет на коне,
на осле — Филида.
И рассудит их Амур
лучше, чем Фемида.
Находились целый день
девушки в дороге,
оказавшись наконец
в царственном чертоге.
Свадьбу светлую свою
там справляли боги,
и Юпитер их встречал
прямо на пороге.
Вот в какие довелось
им пробраться сферы:
у Юноны побывать,
также у Цереры.
Приглашали их к столу
боги-кавалеры.
Бахус первый свой бокал
выпил в честь Венеры.
Там не выглядел никто
скучным и понурым.
Каждый был весельчаком,
каждый — балагуром.
И амурчики, кружась
над самим Амуром,
улыбались нашим двум
девам белокурым.
И тогда сказал Амур:
«Боги и богини!
Чтобы нам не оставлять
девушек в кручине,
разрешить нелегкий
спор нам придется ныне.
Впрочем, спор-то их возник
по простой причине.
Ждут красавицы от нас
точного ответа:
кто достойнее любви,
ласки и привета,
грозный рыцарь, что мечом
покорил полсвета,
или бесприютный сын
университета?
Ну, так вот вам мой ответ,
дорогие дети:
по законам естества
надо жить на свете,
плоть и дух не изнурять,
сидя на диете,
чтобы к немощной тоске
не попасться в сети.
Кто, скажите, в кабаках
нынче верховодит,
веселится, но при том
с книгой дружбу водит
и, в согласье с естеством,
зря не колобродит?
Значит, рыцаря студент
Явно превосходит!»
Убедили наших дев
эти аргументы.
Раздались со всех сторон
тут аплодисменты.
Стяги пестрые взвились,
запестрели ленты.
Так пускай во все века
славятся студенты!
СВЯЩЕННИК И ВОЛК[67]
Эй, братцы! Навострите уши
хочу потешить ваши души,
но есть особая изнанка
у незатейливого шванка.
Поп — деревенский старожил
своих овечек сторожил,
поскольку после каждой стрижки
звенело у него в кубышке.
Ах, как родных детей — отец,
лелеял поп своих овец…
Но вот несчастье! В том поселке
внезапно появились волки
и, не имеючи сердец,
нещадно крали тех овец,
чтобы полакомиться в чаще
едой, что всяких лакомств слаще.
Наш поп, обиженный судьбой,
решил пресечь такой разбой,
и в лес направился он прямо,
чтоб ночью вырыть волчью яму.
Свой замысел продумав тонко,
он в яму поместил ягненка,
и вот, знакомый чуя дух,
волк на приманку в яму — бух!
Явив завидную смекалку,
поп длинную хватает палку,
желая волку в глаз попасть:
мол, мы тебя отучим красть!
Но хитрый волк, сидевший в яме,
своими острыми клыками
вцепился в палку что есть сил
и старца в яму затащил.
Теперь, возьмите это в толк,
их в яме двое: поп и волк.
Священник, глядючи на волка,
молитвы шепчет втихомолку:
«Господь, — твердит он, заикаясь,
я пред тобой смиренно каюсь,
что, осквернив поповский сан,
нещадно грабил прихожан.
Я имя господа порочил,
я людям головы морочил
и, злее лютых обирал,
сирот невинных обирал.
Тобой подвергнутые мести,
мы с волком здесь подохнем вместе.
Яви же милосердья чудо
и дай мне выбраться отсюда!»
Всю ночь промаялся старик.
Вдруг волк ему на шею — прыг,
и мигом выбрался на волю,
осуществляя божью волю.