В городах Смоленской губернии в кампанию 1928–29 гг. был лишен избирательных прав 11371 человек, или 10,06 % от общего числа избирателей. Больше всего было лишённых права голоса за торговлю и коммерческое посредничество. В данную категорию входило 4 503 человека, что составляло 39,5 % от количества городских лишенцев. Далее следовали члены семей и иждивенцы граждан лишённых избирательных прав — 4 160 (36,6 %), лица «живущие на нетрудовые доходы» — 1 384 (12,2 %), священнослужители — 343 (3 %), пользователи наёмного труда — 318 (2,8 %), бывшие полицейские и жандармы — 291 (2,6 %), осуждённые — 275 (2,4 %), умалишённые и подопечные — 97 (0,9 %). Всего по городам Западной области было лишено избирательных прав 35 040 человек или 10,6 % от численности совершеннолетних горожан[199].
Основной причиной увеличения числа лишенцев в Смоленской губернии, а затем и в Западной области, как и в целом по стране было начало активного наступления на частный капитал города и деревни. Красноречиво свидетельствуют об этом обстоятельства составления списков лиц, лишенных избирательных прав в Сухиничском уезде бывшей Калужской губернии. В «Информационном итоговом докладе по проведению перевыборов Советов», подготовленном весной 1929 г. говорилось: «Наш уезд имеет специфический уклад хозяйства. Слабая обеспеченность землёй и средствами к существованию в некоторых районах, поэтому, значительная часть населения ежегодно уходит на побочные заработки. Одна часть уходит в пастухи, камнебои и др., другая издавна занимается кустарными промыслами — шаповалы и мороженщики, выбиравшие кустарные патенты. В 1928 г. кустарное производство мороженного в больших городах (Москва и др.) в силу санитарных условий было запрещено, а все кустарные патенты были заменены торговыми 1-го и 2-го разряда на сезон (от 1 до 3 месяцев). Следовательно, все мороженщики стали торговцами в силу изданных постановлений. Таким образом, мороженщики уезда разделились на две группы — кустари и торговцы, в зависимости от того, где они торговали. Сельские и волостные избирательные комиссии всех их внесли в списки лишенцев, мотивируя как „кустарь-торговец“, в силу чего увеличилось число лишенцев». Местные власти были обеспокоены этим ростом количества лишенцев и послали запрос об избирательных правах «лиц, занимающихся мелкой сезонной торговлей» в Губернскую избирательную комиссию. В свою очередь та переслала его в Центральную избирательную комиссию. Затем в Москву был отправлен представитель от Сухиничской уездной избирательной комиссии для получения разрешения всё того же вопроса. В результате «ВЦИКом было поручено Губисполкому, дать разъяснение с получением коего, и проведён пересмотр включённых в списки лишенцев всех мороженщиков, в соответствии с постановлением Губисполкома таковые были исключены из списка лишенцев»[200].
Одним из главных последствий, избирательной кампании 1928–29 гг. стало более активное и тщательное выявление на селе зажиточных крестьян, которых можно было внести в разряд лишенцев. Центральные и местные власти призывали местных советских работников, коммунистов и комсомольцев к участию в подобной работе. В циркулярном письме Западного исполкома, говорилось: «В подавляющем большинстве сельские комиссии подошли к выявлению лишенцев, имея в виду лишь формальные признаки — поп, жандарм, б. полицейский, торговец и т. д., а кулак, эксплуатирующий и закабаляющий бедноту, выявлен недостаточно… Вполне очевидно, что остались невыявленными и те, кто даёт пуд хлеба с тем, чтобы потом, получить обратно два пуда, или получить за этот пуд рабочую силу на 2–3 дня, не явлен и тот, кто даёт лошадь или машину бедняку на день работы, а потом заставляет его работать ТРИ-ЧЕТЫРЕ КРЕСТЬЯНСКИХ ДНЯ у себя на поле»[201]. Одновременно всячески подчёркивалась недопустимость нарушений и перегибов при применении избирательного законодательства, в результате которых оказывались лишенными права голоса крестьяне-середняки. В ноябре 1929 г. Президиум Западного облисполкома указывал, что «лишение избирательных середняка, не подходящего под инструкцию ВЦИК, должно рассматриваться как грубейшая политическая ошибка»[202].