Лишенцы, потерявшие работу, если им не удавалось восстановиться на прежнем месте, или найти новый заработок, пытались обращаться на биржу труда. Но если до конца 1920-х гг. такие попытки могли принести успех, то с началом «великого перелома» и эта возможность для граждан потерявших права голоса была существенно сужена. По постановлению наркомата труда СССР от 13 июля 1929 г. «О проверке состава безработных и порядке регистрации и посылке на работу уволенных при чистке аппарата» полному снятию с учёта на биржах труда подлежали «лица лишённые избирательных прав… за исключением тех, которые в течение не менее 5-ти лет занимались производительным и общественно-полезным трудом и показали лояльность к советской власти». Не регистрировались на биржах труда и «члены семей этих лиц, если они находятся на их иждивении, за исключением тех, которые в течение не менее 5-ти лет занимались производительным и общественно-полезным трудом и доказали свою лояльность к советской власти»[329]. В августе 1930 г. ЦИК и СНК СССР издали секретное постановление в котором содержалось предписание «не давать лишенцам и другим служащим потерявшим работу в результате недавних чисток, пособие по безработице и не регистрировать их на бирже труда». В нём, в частности, говорилось: «Их следует отправлять на лесозаготовки, торфоразработки, на уборку снега, и только в такие места, где испытывают острую нехватку рабочей силы»[330]. Таким образом, потеря гражданином избирательных прав влекла за собой не только изгнание с прежней работы, но и привлечение его к более тяжёлому и низкооплачиваемому труду в порядке мобилизации. Подобная практика существовала ещё в период «военного коммунизма», но достаточно широко применялась и в период «великого перелома». Лишенцев в 1930–32 гг. директивными распоряжениями отправляли на лесозаготовки, строительство промышленных объектов, мелиоративные работы. В начале 1931 г. чрезвычайная комиссия по лесозаготовкам Дорогобужского района Западной области приняла постановление, в котором, в частности, говорилось: «Создать кулацко-зажиточные бригады, включив и хозяйства лишенцев, по лесозаготовкам и вывозке»[331].
Нередко, особенно в период «великого перелома» не только лишение избирательных прав влекло за собой изгнание с работы, но и наоборот увольнение человека по чистке как «социально чуждого» приводило в дальнейшем к лишению его прав голоса. Так, с 1928 по 1931 годы при «очищении» промышленности и управленческого аппарата СССР от «старорежимных» кадров 23 000 человек «были списаны по первой категории („враги советской власти“) и лишены гражданских прав»[332].
Большинство лишенцев, теряя работу, теряли вместе с ней единственную возможность заработка и пропитания. Потеря средств существования и угроза жизни впроголодь указывались многими лишенцам как основные мотивы в их заявлениях о восстановлении в избирательных правах. Так, житель хутора Васильево Павликовской волости Ельнинского уезда Н. Ф. Анисимов в своём заявлении в уездную избирательную комиссию от 5 апреля 1927 г. писал: «Прошу сообщить мне результат ходатайства… о восстановлении меня в избирательных правах, ибо благодаря этому я лишился должности и куска хлеба, т. к. средств к существованию совершенно не имею»[333].
Некоторые лишенцы воспринимали запрет на профессию как тяжелый моральный удар, как ещё одно свидетельство собственной несостоятельности. Житель Рославля бывший городовой П. М. Петров в своей жалобе в президиум Смоленского губернского исполкома от 10 мая 1927 г. писал: «Хочу работать, несмотря на свои старые годы, могу ещё быть полезен советской власти, не желаю записываться в инвалиды труда, но нет работы, не дают, я отверженный»[334]. Житель деревни Лобановки Климовского района Западной области Г. С. Зыкунов, лишённый избирательных прав за службу в полиции писал в своём заявлении, направленном в облисполком в сентябре 1935 г.: «я ходатайствую о восстановлении меня в правах, чтобы я мог работать честно в колхозе или на производстве со всеми трудящимися наравне»[335].