Он не мог женить сына обычным путем и однажды устроил помолвку с девушкой из одной семьи обманом. Обрядив Пхунсана в костюм жениха, отец отправил его в дом невесты со свадебными подарками. Там обман, конечно, обнаружили и хотели было прогнать Пхунсана. Но тот сразу же снял свое жениховское платье и твердо решил не уходить.
В доме невесты ломали головы, как бы снова заставить его надеть свадебный наряд и выставить вон. Собралась вся семья. Но, как ни старались, ничего придумать не могли. И вот один родич-хитрец стал вдруг хвалить Пхунсана, что он-де человек благовоспитанный и порядочный, из благородной семьи и знает правила этикета. Смутив этими похвалами наивную душу Пхунсана, родич привел его на женскую половину дома.
— Экое счастье семье привалило, — сказал он Пхунсану, — такого прекрасного зятя заполучили! Но вот какое дело. Бабушке нашей восемьдесят лет. Солнце ее жизни садится уж за горы на западе. Не много дней осталось ей пользоваться всеобщим почтением. Как раз в то время, когда ты пришел, и вся семья восхищалась твоим видом и манерами, бабушка выходила по своей надобности. И только она одна, к сожалению, не видела твоего великолепия. Не наденешь ли ты для нее снова то платье, в котором пришел?
Юный карлик от неожиданных похвал так возгордился и обрадовался, что тут же снова облачился в свой жениховский наряд. Тогда, не теряя времени, один здоровяк посадил Пхунсана себе на плечи, вынес его со двора и сбросил на большой дороге. Затем крепко запер ворота. Обратно Пхунсана уже не впустили.
Карлику ничего не оставалось делать, как темной ночью возвращаться к себе домой. Усталый, он подошел к своим воротам. Старый слуга шил в людской, прибавив огонь в светильнике.
— Вот настал день, — бормотал он себе под нос, — когда и господин Пхунсан оженился!
— Я пришел обратно, — прерывающимся голосом сказал карлик, услышав под окном эти слова.
Старый слуга вышел со свечой за ворота и видит: да это же сам Пхунсан!
Поэтому теперь, если какое-нибудь дело не удается, люди говорят: «Это как женитьба Пхунсана!»
О СУККВОН
У буддистов за большую добродетель почитается милосердие. Они никогда не убивают животных.
Однажды некий монах, побиравшийся в провинции Хванхэдо, столкнулся с диким кабаном, которого преследовали охотники. Разъяренный кабан выскочил неожиданно, а монах тут же подошел к нему и, тыча посохом на юг, воскликнул:
— Ай, беда! Ай, беда! Скорее беги в ту сторону!
Но кабан набросился на него и прикончил на месте.
Однажды, гуляя в уезде Ёндон, Ким Сисып добрался до Яняна. Там в беседке увидел он чьи-то стихи, написанные по-китайски.
— Какой щенок написал тут эти дрянные стихи? — сердито выругался он.
Дочитав до середины, промолвил:
— Впрочем, здесь есть кое-какой смысл!
А дочитав до конца и заметив имя поэта, воскликнул:
— Да ведь эти стихи написаны самим Квидалем!
А Квидаль — это Хамхо Хон[84].
Великий князь Чеан, сын короля Йечжона[85], был очень глуп. Как-то сидел он у своих ворот и увидел нищего, который просил проса.
— У него нет проса, — сказал Чеан своему слуге, — но ведь он мог бы поесть медовых блинчиков!
По его словам выходило, будто у нищего есть все, кроме проса.
Опять же он оскандалился однажды с женщиной. Это получилось оттого, что за всю жизнь он так и не познал человеческого дао. Сонмё[86], сетуя на то, что у Йечжона не будет потомков, как-то сказал:
— Если бы кто-нибудь помог Чеану познать, как говорится, «путь естественности», то он заслуживал бы награды!
Одна фрейлина решила попытаться и отправилась к Чеану в дом. В полночь, когда Чеан крепко уснул, она сумела сделать так, что они соединились. Но тут Чеан вдруг проснулся, вскочил с испуганным воплем и принялся тщательно умываться. При этом он кричал, что его осквернили.
А в годы правления под девизом Чжэн-дэ[87] Ведомство царских одеяний ввело для ношения пояс, украшенный пластинками из рога носорога. Пояс был изумительно красив, и Чеан, присутствуя однажды на приеме в государевом дворце, надел его себе на талию.
82
Байгуань — в Китае так назывались чиновники низкого ранга. В обязанности этих чиновников входило собирать сведения о нравах и обычаях простого народа, «беседовать на улицах и слушать на дорогах», а затем записывать. Собрания этих записей впоследствии легли в основу литературного жанра, который так и назывался «байгуань вэньсюэ» — литература мелких чиновников. Корейские литераторы использовали в названиях своих сочинений уже готовый китайский термин.
87
Чжэн-дэ — девиз правления китайского императора У-цзуна (1506–1521) династии Мин. Китайские императоры, а также корейские государи годам своего правления давали названия — девизы правления.