— Ах ты, нечистая сила! Как ты посмела сюда явиться? Не смей соблазнять меня!
— Да я обыкновенная женщина! — воскликнула кисэн. — Видно, вы, юноша, не знаете правил приличия. Разве можно так невежливо себя вести?
Но сколько ни втолковывала она ему, что попала в затруднительное положение, студент трусил все больше. Он никак не мог прийти в себя и только твердил названия двадцати восьми созвездий.
Сон Санволь ничего не оставалось делать, как усесться у дверей. Дожидаясь рассвета, всю ночь она не сомкнула глаз. А утром открыла окно, стала насмехаться над студентом, осыпая его упреками:
— Жалкий школяр! Неужто ты никогда не слыхал о знаменитой столичной певице Сон Санволь? Пусть-ка теперь какой-нибудь студент попробует пригласить меня погулять при чистом небе да ясной луне! Я еще погляжу, не такой ли он суеверный невежда, как ты! Промокшая, я умоляла впустить меня погреться на одну только ночку. Но ты отказался. Вот уж, право, скучный мужчина! Да погляди ты на меня хорошенько. Разве похожа я на злую фею?
Студенту было очень стыдно. Он краснел и боялся даже глаза поднять на Сон Санволь. А был этот студент не кто иной, как Ким Ечжон, который впоследствии стал гражданским чиновником высшего ранга!
В недавнее время жил один человек, который отрастил себе хорошую длинную бороду. Достатка он был небольшого, однако, когда являлся гость, волей-неволей приходилось выставлять угощение. Вот и сговорился он со своей женой однажды:
— Послушай-ка, не можем мы принимать всех гостей одинаково. Давай условимся так: придет высокий гость, я возьмусь за верхнюю часть бороды, средний — за середку, низкий — за самый кончик. А ты увидишь, за какую часть бороды я взялся, и угощать будешь по чину!
Об этом уговоре между супругами знал и кое-кто из посторонних. Вот приходит к ним однажды гость. Хозяин схватился за кончик бороды. Жена приготовила вино и закуску для «низких гостей». Выпили по три-четыре чашечки, хозяин намекнул, что он, мол, человек бедный, угощать больше нечем, и тут же велел убрать столик.
Потом пришел другой гость, который знал о бороде и о приходе первого гостя. Хозяин опять схватился за самый кончик бороды.
— Послушай-ка, — воскликнул гость, — а первого-то гостя ты ставил немного выше!
Хозяин не знал, куда деваться со стыда. Между прочим, оттого нынешние люди и говорят про выпивку — «подержаться за бороду»!
В древности один китайский посол прибыл в нашу страну. «Корея — страна цивилизованная, — размышлял он, — здесь непременно должно быть много людей выдающихся!» И вот, проезжая по дороге, он стал внимательно приглядываться к встречным.
Случилось это как раз, когда китайский посол со свитой проезжал район Пхеньяна. У дороги стоял какой-то кряжистый мужчина. Ростом он был чуть не восемь чхок[110], длинная борода свисала до живота. Словом, вид у него был весьма внушительный. Он сразу привлек внимание китайского посла. Посол хотел было перекинуться с мужчиной словечком, но, не зная корейского языка, решил объясниться жестами.
Он сделал из пальцев кружок и показал длиннобородому. Мужчина без колебаний поднял руки, сложил пальцы углами и построил квадрат. Весьма заинтересованный, посол закивал головой и загнул три пальца. Мужчина сразу загнул пять пальцев. Посол изумился еще более и взял себя за рукав. Длиннобородый немедленно ткнул пальцем себе в рот.
Посол был в восторге. Побеседовав так с длиннобородым, он распрощался с ним и прибыл в Сеул.
— Еще в Китае слышал я, — сказал он встречавшему чиновнику, — что Корея — страна очень культурная. А нынче имел случай убедиться, что это не пустая болтовня. На дороге, где-то в окрестностях Пхеньяна, встретил я одного мужчину. Вид он имел необыкновенный, и я решил испытать его. Делаю из пальцев кружок — небо, мол, круглое. Вот. А мужчина, нисколько не колеблясь, показывает из пальцев квадрат — а земля-де квадратная. Тогда я загибаю три пальца — существуют, мол три начала[111]. А он тут же загибает пять пальцев — есть-де пять нравственных качеств[112]. Я трогаю себя за рукав — в старину, мол, говорили, что миром можно править, даже не сходя с места и спустив рукава. А он живо указывает себе на рот — во времена-де упадка и пустую болтовню считают делом! И я подумал, что если уж первый встречный, необразованный простолюдин, так разбирается в сути вещей, то каковы же здесь многоученые сановники!