«Воспитатель сам должен быть воспитан. Если это не так, неизбежно придёт день, когда ученик повторит не то, чему воспитатель его учил, но то, чем последний является. Каждый воспитатель постоянно должен ставить себе вопрос: реализует ли он сам в собственной жизни – по чести и совести – то, чему учит? Исцеляюще действует в конечном счёте не знание и техника, но личность» (К. Юнг).
Типы семейного воспитания подробно описаны и сведены в таблицу, предпочтение отдаётся стилю демократическому. Достаточно информационно написана и заключительная глава о различных воспитательных системах: Монтессори, Вальдорфской педагогике, школе Л. Занкова.
Книга-то, конечно, хороша… Но бедный, бедный встрёпанный папа!.. Замечательно, что у нас выходят издания, в которых много правильных утверждений и слов, и родители всегда могут прочитать, «как должно быть». И понять, из чего, например, должно складываться стремление их ребёнка ходить в школу. В теории. Но ведь проблема в том, что реальность, к сожалению, слишком далека от этих теорий.
Взять хотя бы один из основных посылов книги – о том, что ребёнок должен быть психологически готов к усвоению школьных навыков и знаний. Но в среднестатистической школе учителя редко обращают внимание, насколько равномерно идёт интеллектуальное и психологическое развитие их учеников. Интеллект теперь в большей чести. Поэтому ответ на вопрос, как сделать так, чтобы ребёнок любил и хотел ходить в современную школу и добровольно сидел за партой больше двух минут, в этой книге бедный папа, пожалуй, не найдёт. Разве что в других, ещё не написанных книгах…
Наталья ГОЛУБЬ
Код для вставки в блог или livejournal.com:
Бедный, бедный папа 54
Как ни странно, но впервые эту книгу я увидела не на прилавке книжного магазина, а в метро, в руках у немного встрёпанного молодого человека интеллигентной, как сейчас не принято говорить, наружности, лет тридцати.
2010-03-17 / Наталья ГОЛУБЬ 55
открыть 54
КОД ССЫЛКИ:
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 2,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
Ай да Пушкин!
Гуманитарий
Ай да Пушкин!
ДНЕВНИК УЧИТЕЛЯ
Инна КАБЫШ
Приезжаю на радио. Идёт разговор о литературе вообще и школьной – в частности.
В студии царит редкое по нынешним временам единодушие. С тем, что Пушкин (если принять его за метафору всей русской литературы) – наш национальный код и, более того, национальная идея, согласны все: и приглашённые гости, и ведущий, и слушатели. Разговор плавно переходит на тему литературы в школе, и тут уж пытают исключительно меня: и какая нынче программа, и сколько часов, и читают ли современные дети!
Отвечаю, что и программа прекрасная: Золотой и Серебряный век, Платонов, Булгаков, Солженицын, Шукшин – чего уж лучше?
К тому же учителю предоставлена полная свобода: на уроках внеклассного чтения он может давать то, что близко лично ему: хоть соцреалистов, хоть постмодернистов, хоть Ремарка и Сэлинджера.
И часов, в общем-то, достаточно (если учесть, что литература – материя необъятная, а необъятное, как метко заметил Козьма Прутков, объять нельзя: сколько часов ни давай, всё мало): 3 часа в неделю – на базовый курс, 5 – на углублённый.
А что касается того, читают ли современные дети, – кто-то читает, кто-то нет. Как всегда.
«Неужели так-таки нет проблем?» – волнуется ведущий.
«Ну почему же, – успокаиваю я, – есть: в школу практически не идут молодые».
Обрадованный ведущий восклицает: «Это и понятно! Кто же станет поднимать целину за такие копейки!.. – и задаёт, как потом оказывается, роковой вопрос: – А кстати, сколько в среднем получает московский словесник?»
Я (нет чтобы озвучить свой собственный, действительно копеечный, оклад, этого не делаю, так как считаю себя нетипичным учителем: у меня – сознательно – мало часов, так как я всё-таки профессиональный литератор и должна иметь досуг, хотя бы для таких вот выступлений, не говоря уж обо всём остальном) честно называю цифру: в среднем 30 тысяч, но если у человека большой стаж, высокий разряд, полноценная нагрузка (например, классное руководство), то эта цифра может достигнуть…
Договорить мне не дали…
Разъярённые слушатели кричали: им доподлинно известно, что зарплата учителя не превышает трёх тысяч, что мои слова – непонятно кому выгодная ложь и клевета, что…
Я попыталась возразить: мол, у моих оппонентов устаревшая информация – всё давно уже не так. И проблема не в том, что учителю платят 3 тысячи (она ещё страшнее), а в том, что и за 30 молодые в школу не идут: они хотят сразу 60 – и без того дикого напряжения, которое есть в школе.
Но меня не слушали: один кричал, что лично ему на его работе платят всего 10 тысяч, другой – что его вообще сократили, третий…
И я вдруг поняла: русскому человеку приятно жить с мифом. Например, таким: за Пушкина, «наше всё», платят всего 3 тысячи! Этот миф греет (и одновременно ожесточает), потому что он, русский человек, и сам за Пушкина больше 3 тысяч не даст.
Ведущий тоже был явно обескуражен: кажется, он и сам не ожидал такой цены вопроса.
Разговор был опрокинут: те же самые слушатели, что ещё десять минут назад кричали Пушкину «Осанна!», теперь распинались, что не больно ли жирно 30 тысяч за стишки, когда в стране кризис, безработица, мор, глад, чума и холерные карантины.
Ох, недоговаривал гуманный Александр Сергеевич: мы не только ленивы и нелюбопытны – мы злы и завистливы.
Мы сдаём своего кумира не за 30 – за 3 серебреника.
Скучно (чтобы не сказать: тошно) жить на этом свете, господа! – как заметил другой наш кумир.
Прошло несколько дней после злополучного эфира, и мне понадобилось в поликлинику.
Родную, районную.
В обшарпанном и кисло пахнущем (как раздевалка школьного физкультурного зала времён нашего пионерского детства) кабинете врач – не поднимая на меня глаз (я подумала, что вместо себя вполне можно было бы послать сына: никто б не заметил подмены бойца) – выписывала больничный: