Символичным представляется то, что работу Пушкина над дальневосточным замыслом прервала именно французская пуля. За восточные территории и акватории России в XIX веке приходилось соперничать, как ни странно, не столько с Азией, сколько с Европой. Дальневосточные («тартарские») берега за несколько лет до основания Владивостока описывали англичане и французы, давая здешним бухтам и мысам свои названия; в 1854 году гарнизон адмирала Василия Степановича Завойко[39] оборонял Камчатку от англо-французской эскадры. Не приди сюда Россия – на тихоокеанском берегу вместо Владивостока могли бы появиться европейские колонии, как они возникли южнее, в Китае: английский порт Гонконг, немецкий Циндао, португальский Макао и т. д.
Помимо неравнодушия к отечественной истории, у Пушкина имелись причины личного характера для того, чтобы интересоваться Дальним Востоком. Его дальний родственник Василий Никитич Пушкин[40] в 1644 году был назначен воеводой в Якутск. К месту новой службы из-за логистических особенностей, свойственных эпохе и территории, он прибыл лишь в 1646 году, после чего пробыл в должности около трёх лет.
Пушкинский прадед Ибрагим Петрович Ганнибал[41], попав после смерти Петра I в опалу, был, по словам самого поэта, «послан в Сибирь с препоручением измерить Китайскую стену».
Один из лицейских друзей Пушкина, Фёдор Фёдорович Матюшкин[42], в 1820 году в чине мичмана отправился на Ледовитое побережье исследовать terra incognita – местность от устья Индигирки в Якутии до Колючинской губы на Чукотке – в составе экспедиции лейтенанта Фердинанда (Фёдора) Петровича Врангеля[43] (впоследствии оба дослужились до адмиральских чинов, Врангель в 1855–1857 годах занимал пост морского министра). Писатель, чукотский классик Юрий Сергеевич Рытхэу[44] в своей последней книге «Дорожный лексикон» приводит историю, слышанную им в детстве от сказителя Нонно: «Дело происходило… на мысе Рыркайпий[45]… Гостями местного, говоря нынешними словами, олигарха Армагиргина были русские путешественники – Фердинанд Врангель и Матюшкин». При свете жирников – светильников, в которых горел тюлений жир, – хозяева и гости давили вшей. Путешественники расспрашивали о «загадочном острове, якобы расположенном строго на север от Рыркайпия». Армагиргин сообщил гостям: каждую весну к этому острову летят стаи белых гусей, а зимой переправляются песцы и стада диких оленей; более того, там даже «жили люди из племени анкалинов – морских людей». Возможно, речь идёт об острове Врангеля, о котором к тому времени русским уже было известно от нескольких путешественников, хотя на картах он утвердился лишь во второй половине XIX века. По другой версии, Армагиргин рассказывал Матюшкину о не существующем ныне острове, который мы знаем как «Землю Санникова» из одноимённого романа геолога, академика Владимира Афанасьевича Обручева[46], опубликованного в 1926 году (обитателей этой земли Обручев называет онкилонами – созвучно с анкалинами).
Вероятно, именно к будущему адмиралу Фёдору Матюшкину обращено пушкинское стихотворение «Завидую тебе, питомец моря смелый…», лирический герой которого мечтал оставить «берега Европы обветшалой».
Пушкин намеревался и сам побывать на Дальнем. Когда в 1829 году Министерство иностранных дел России решило отправить в Китай большую дипломатическую и научную миссию, её глава – друг Пушкина, востоковед, изобретатель электромагнитного телеграфа Павел Львович Шиллинг[47] – даже включил было Александра Сергеевича в состав экспедиции. Надо сказать, что интерес Пушкина к Китаю был далеко не поверхностным. Он дружил с архимандритом Иакинфом (Бичуриным)[48] – востоковедом, составителем русско-китайского словаря, много лет служившим в Пекине в Русской духовной миссии. Тот дарил Пушкину книги по истории Китая; поэт писал, что «глубокие познания и добросовестные труды» отца Иакинфа (Бичурина) «разлили свой яркий свет на сношения наши с Востоком». Рискнём предположить, что даже сегодняшний наш «поворот на восток» в каком-то смысле запрограммировал Пушкин ещё в те времена, когда Китай считали «спящим» и «недвижным». Вероятно, по дороге в Китай – в Иркутске или окрестностях – Пушкин рассчитывал увидеться с декабристами, отбывавшими ссылку. Однако разрешения отправиться в дальний поход поэт (уже написавший стихи «Поедем, я готов…», в которых упомянул «стену далёкого Китая») не получил.