Выбрать главу

Логаэдические размеры в русской поэзии

В. Е. Холшевников

Начиная с создателя русского тонического стиха Тредиаковского, в русской поэзии вслед за европейской установился обычай передавать долгие слоги античных стоп ударными, а краткие — безударными. Некоторые преобразованные таким способом размеры (прежде всего, ямб) обрусели мгновенно, так что об их далеком античном происхождении напоминало только название. Изобретенный еще Тредиаковским «дактило-хореический» гекзаметр привился далеко не сразу и употреблялся преимущественно в переводах и стилизациях, сохраняя в своем звучании напоминание о породившей его Элладе; но в пору его расцвета, в первой половине XIX в., поэты иногда пользовались им и в произведениях, весьма далеких от античности, — например, Жуковский в «Сказке о царе Берендее» и др.

Лишь одна группа своеобразных античных размеров, так называемые логаэды, не привилась у нас, хотя к ним обращались талантливые русские поэты, начиная от Сумарокова, и в XVIII, и в XIX, и в XX вв.[1]

В отличие от обычных стихов, состоящих из одинаковых стоп, в логаэдических долгие и краткие слоги чередуются неравномерно, но эта неравномерная последовательность повторяется из стиха в стих, а иногда, при более сложных сочетаниях разных логаэдов, из строфы в строфу. Соответственно в русском варианте между сильными (ударными) слогами располагается неравное количество слабых (безударных) слогов, от нуля до двух. Вот несколько примеров.

Сапфическая строфа.

Не противлюсь сильной, богиня, власти; Отвращай лишь только любви напасти. Взор прельстив, мой разум ты весь пленила,         Сердце склонила…
Сумароков. Гимн Венере.
Сапфическое стопосложение.

Асклепиадова строфа.

Не опять ли, корабль, волны несут тебя В море? Ах, придержись якорем в пристани         Тихой. Разве не видишь:         Обе ска́мьи лишенны весл?‥
Востоков. К кораблю.
Горациева ода… Размером подлинника.

Алкеева строфа.

Не тем горжусь я, Фебом отмеченный, Что стих мой звонкий римские юноши         На шумном пире повторяют,         Ритм выбивая узорной чашей…
Брюсов. Подражание Горацию
(Алкаический метр).

Фалекий.

Будем жить и любить, моя подруга…
Катулл в переводе А. Пиотровского.

Начиная с Сумарокова, русские имитаторы античных логаэдов вводят в них еще одну особенность русского стиха: ударения стоят только на сильных слогах, но не обязательно на всех: возможны, как и в традиционном ямбе, пропуски метрических ударений (см. во всех приведенных строфах). И тем не менее у всех поэтов — и XVIII, и XIX, и XX вв. — стих звучит затрудненно, и если не аритмично, то во всяком случае недостаточно ритмично для русского слуха.

Не случайно русские поэты так редко обращались к логаэдам, переводя и имитируя античных авторов чаще всего гекзаметром, элегическим дистихом или ямбами. Даже Востоков, пропагандист логаэдов, написал ими всего тринадцать стихотворений. Попытки В. Иванова писать ими оригинальные стихотворения успехом не увенчались и не создали традиции. Создается впечатление, что русские стихотворцы, испробовав эти размеры и неудовлетворенные полученным результатом, возвращались к привычным формам.

В наши дни никто уже не пытается русифицировать античные логаэды, и переводчики античных авторов пользуются ими с единственной целью — создания эквиметричных переводов. Последний, кажется, пример — холиямб басен Бабрия в переводах Гаспарова:

Один охотник ловок был владеть луком. Однажды на охоту он пошел в горы…

Чем же объясняется неуспех логаэдов?

Первым напрашивается самое простое объяснение: традиционные классические размеры (хорей, ямб, дактиль, амфибрахий, анапест) строго урегулированы; между сильными слогами стоит один слабый или два, но не переменное количество, как в логаэдах.

Однако история русского стиха заставляет отбросить такое объяснение. Уже в русском гекзаметре могут появляться неупорядоченные стяжения, т. е. сокращения промежутков между сильными слогами с двух слабых до одного:

Кто из бессмертных с тобою, коварный, строил советы…

Такая ритмическая вариация была введена Тредиаковским вместо античной замены дактиля спондеем, невозможной в тоническом гекзаметре, и вполне соответствовала духу русского стиха, создавая ощущение ритмического богатства и разнообразия, но отнюдь не аритмичности. Подобное явление составляет также основное свойство русских дольников, развившихся в XX в. и оказавшихся в наше время одним из самых популярных размеров. И только сопоставив логаэды с дольниками, мы поймем, почему первые не привились. По определению исследовавшего дольники М. Л. Гаспарова, это стихотворный размер, в котором интервал между сильными слогами колеблется от одного до двух слабых слогов.[2] Схематически это обозначается (если не указывать анакрузу и клаузулу) так: так: –½–½–́ (трехдольник) или –½–½–½–́ (четырехдольник). Такое определение представляется необходимым, но недостаточным. Второй существенный признак дольников — количественное преобладание двусложных интервалов над односложными, создающее отчетливо ощущаемую инерцию трехсложника.[3] Таким образом, правы были исследователи, говорившие о «трехсложной основе» русских дольников.

вернуться

1

Трудно согласиться с безоговорочным утверждением А. П. Квятковского, что первым в русской литературе имитировал сапфическую строфу Симеон Полоцкий (А. Квятковский. Поэтический словарь, М., 1966, стр. 252). Симеон, подобно своим учителям — польским поэтам, соблюдал только количество слогов в строфе (11–11–11–5), не заботясь о расположении ударений. О силлабической «сапфической» строфе см.: L. Pszczołowska. Strofa czterowersowa. — Strofika. Praca zbiorowa pod red. M. R. Mayenowej, Wrocław… 1964, s. 135. et sq.

вернуться

2

М. Л. Гаспаров. Русский трехударный дольник XX в. В сб.: Теория стиха, Л., 1968, стр. 60—62.

вернуться

3

См.: В. Е. Холшевников. Основы стиховедения. Русское стихосложение, Л., 1962, стр. 51. Исследование М. Л. Гаспарова во многом уточняет данное мною в этой книге определение. Так, необходимо отделить «урегулированный» дольник с интервалами только в 1 и 2 слога — обычная форма дольника — от форм более свободных (например, у Блока и Маяковского) и «тактовика» с амплитудой колебаний от 1 до 3 (см.: М. Л. Гаспаров. Тактовик в русском стихосложении XX в. Вопросы языкознания, 1968, №5). Но приводимые самим М. Л. Гаспаровым обширные статистические данные лишь подтверждают несомненное преобладание двусложных промежутков.