Можно согласиться с Расселом в том, что "закон причинности", что бы он ни значил, является типичной конструкцией философов и не имеет собственного места в науке. Однако возражение Рассела против самого понятия причины более спорно. По-видимому, он полагает, что причина — это преднаучный предшественник научного понятия функции.
Хотя понятия "причина" и "следствие" и другие элементы каузальной терминологии и не играют значительной роли в развитых теоретических науках, каузальные идеи и каузальное мышление все же не так устарели, как можно было бы полагать, исходя из изменений в терминологии, т. е. из распространения термина "функциональное" отношение вместо "причинного". Как замечает Э. Нагель, понятие причины "не только обнаруживается в повседневной речи и исследованиях экономистов, социальных психологов и историков, оно проникает и в описания лабораторных исследований у естествоиспытателей, так же как и в интерпретации математического формализма у многих физиков-теоретиков"[99]. Другой видный современный философ науки, П. Суппес, идет еще дальше: "Вопреки представлениям того времени, когда было написано эссе Рассела, понятия "причинность" и "причина" свободно и широко используются физиками в их наиболее плодотворных исследованиях"[100].
Однако это последнее утверждение, видимо, является преувеличением. Пытаясь оценить значимость понятия причинности для науки, следует помнить, что слово "причина" и вообще каузальные термины используются во множестве значений. Не только "причины" в человеческих делах отличаются от "причин" естественных событий, но и в рамках естественных наук причинность не является однородной категорией. Понятие причины, которое я буду обсуждать в данной главе, существенно связано с идеей действия и, следовательно, — как научное понятие с идеей эксперимента. Я думаю, это понятие играет важную роль в "описаниях лабораторных исследований у естествоиспытателей", но я меньше уверен в том, что оно включается также в "интерпретации математического формализма у многих физиков-теоретиков".
Я отдаю приоритет этому "акционистскому" (асtionistic), или "эксперименталистскому", понятию причины в силу того, что, помимо его значимости для экспериментальных естественных наук, преимущественно именно оно обсуждается в философских дискуссиях об универсальной причинности и детерминизме в противоположность свободе, о взаимодействии тела и мышления и т. д. Но я сочувствую и тем, кто считает, как, например, Б. Рассел и Н, Кэмпбелл[101], что такое понятие причины не играет важной роли в ведущих теоретических науках и в этих науках вполне можно использовать функциональную терминологию вместо каузальной. Но справедливо это или нет, остается фактом, что каузальное мышление как таковое не изгоняется из науки подобно злому духу, а следовательно, философские проблемы причинности остаются центральными в философии науки. Особое значение эти проблемы приобретают в теории научного объяснения.
Модель объяснения посредством закона первоначально рассматривалась как обобщение идей, связанных с каузальным объяснением[102]. Специфические проблемы причинности в силу такого расширения концептуального горизонта многим казались утратившими актуальность, аналогично тому как Рассел отказал в философской значимости понятию причинности, так как его можно подвести под более широкую категорию функционального отношения. Однако это ошибочное мнение.
Как мы уже видели (гл. I, разд. 8), включенное в подводящую модель объяснения понятие закона само по себе проблематично. Современные дискуссии по этим проблемам выдвинули в центр обсуждения модальные идеи естественной необходимости и номической связи. Поскольку эти идеи тесно связаны с понятиями причины и следствия, можно объединить все вопросы, связанные с ними, под общим заголовком проблемы причинности. Если настаивать на том, что модель объяснения посредством закона обладает силой только в том случае, когда включенные в нее законы выражают (нелогические) номические связи, то это равнозначно утверждению, что объяснения посредством закона и каузальные объяснения, в сущности — одно и то же. А раз так, то проблемы гемпелевской модели объяснения сразу же превращаются в новую форму проблемы причинности[103].
Рассел предполагал, что в философии науки понятие причины вытесняется понятием функции. Наряду с понятием функции существует еще одно понятие, о котором можно утверждать то же самое: понятие условия. В данной работе я буду анализировать причинно-следственную связь в терминах отношений обусловленности, а не функциональных отношений.
Обычно различают необходимые и достаточные условия. Можно выделить и другие — способствующие условия, условия замещаемости и пр. Однако нам не понадобятся эти "вторичные" понятия об условиях[104].
Утверждение, что родовое[105] явление (состояние, событие) p является достаточным условием q, можно в первом приближении истолковать так: всякий раз, когда имеется p, будет иметь место также q; присутствия (наличия) p достаточно, чтобы гарантировать присутствие (наличие) q. Утверждение, что p является необходимым условием q, означает, что всякий раз, когда имеется q, должно быть и p, т. е. присутствие (наличие) q требует или предполагает присутствие (наличие) p.
Если p "управляемо", т. е. если его можно производить или не допускать "по желанию" ("экспериментально"), то, производя p, мы можем получить то, для чего p является достаточным условием, а устраняя или предотвращая p, можно гарантировать отсутствие события, для которого p является необходимым условием.
Одно явление может быть и необходимым, и достаточным условием для некоторого другого явления. Условие может быть сложным, т. е. функционально-истинностным соединением некоторых родовых явлений. В отношении сложности и множественности условий необходимо обратить внимание на следующую асимметрию между различными видами условий.
Сложное достаточное условие представляет собой конъюнкцию. Для появления r может оказаться недостаточным наличия только p или только q. Но если p и q появляются вместе, то несомненно будет также и r. Сложное необходимое условие, с другой стороны, — это дизъюнкция. Для появления p может не быть необходимо ни (безусловное) наличие q, ни (безусловное) наличие r; тем не менее p может требовать присутствия по крайней мере одного из этих двух условий — q или r.
Дизъюнктивные достаточные условия могут "распадаться" (resolved) на множество достаточных условий. Если p или q достаточны для появления r, то и p само по себе достаточно для этого, и q. Аналогично могут "распадаться" конъюнктивные необходимые условия. Если конъюнкция p и q есть необходимое условие r, то и p, и q по отдельности необходимы для r.
Такие "асимметрии" понятий обусловленности могут найти интересное применение в индуктивной логике[106].
Множество каузальных факторов, которые трудно или даже невозможно выделить, если неопределенно говорить о "причине" и "следствии", можно различить в терминах условий[107]. Понятия обусловленности могут также оказаться полезными для прояснения идей философов о (универсальном) детерминизме и (универсальном) законе причинности. Поэтому меня удивляет, что теория понятий обусловленности и ее применения относительно мало развита и изучена. В учебниках по логике эта теория редко даже упоминается. Мне же она представляется прекрасной пропедевтикой к логике и методологии науки.
99
(8) Nagel E. Types of Causal Explanation in Science. - In: Lerner D. (ed.). Cause and Effect. N.Y., 1965, p. 12.
101
(10) Russell В. On the Notion of Cause; Campbell N. What is Science? (1921). N.Y., 1952, p. 49–57.
102
(11) Ср.: Popper К. Logik der Forschung. Sect. 12. Отношение между каузальным объяснением и объяснением дедуктивно-номологического типа подробно рассматривается в: Hempel C.G. Aspects of Scientific…, Sect. 2.2. Согласно Гемпелю, все каузальные объяснения являются дедуктивно-номологическими, однако не все дедуктивно-номологические объяснения являются каузальными.
103
(12) Здесь полезно обратить внимание на различие между объяснением фактов, таких, как появление события, и "объяснением", если уж приходится так говорить, (научных) законов. В данной книге я рассматриваю объяснения только первого типа. Согласно общему, хотя вряд ли бесспорному мнению, объяснение законов состоит в выведении их из более общих законов или демонстрации того, что они являются частными случаями последних. Это дедуктивно-номологическое объяснение. Ср.: Милль Д. С. Система логики, кн. III, гл. 12, l, и Braithwaite R. B. Scientific Explanation, Ch. XI. "…Всякий закон, всякое единообразие в природе считают объясненным, раз указан другой закон или законы, по отношению к которому или которым первый закон является лишь частным случаем и из которого или которых его можно было бы дедуцировать" (Милль Д. С. Система логики, с. 374). "Объяснить закон — значит представить множество гипотез, из которых следует этот закон (Брэйтвейт). Однако это не является "каузальным объяснением", по крайней мере в приемлемом смысле этого термина. Назвать один закон "причиной" другого не более верно, чем назвать истинность неравенства 2**n›n "причиной" того, что 2**3 больше 3.
104
(13) О разделении различных понятий об условиях и элементы их логики см. в: Wright G. H. von. A Treatise on Induction and Probability, Ch. III, Sect. 2. Об отношении между понятиями об условиях и каузальными понятиями см. также: Масkie J. L. Causes and Conditions. — "American Philosophical Quarterly", 2, 1965; Marc-Wogau К. On Historical Explanation. — "Theoria", 28, 1962; Sсriven М. The Structure of Science. Critical study of Nagel, 1961. — "The Review of Metaphysics" 17, 1964; Vanquickenborne М. An Analysis of Causality in Everyday Language. — "Logique et Analyse" 12, 1969.
106
(15) Первой работой в этой области является: Broad С. D. The Principles of Demonstrative Induction (I). — "Mind" 39, 1930. Более полный анализ см. в: Wright G. H. von. A Treatise on…, Ch. IV. Общий обзор см. в: Wright G. H. von. The Logical Problem of Induction, Ch. IV, Sect. 3–5 (2-е перераб. изд. 1957 г.).
107
(16) Много недоразумений в дискуссии о причинности и в индуктивной логике возникло в результате неразличения различных видов обусловленности. Так, в "Исследовании о человеческом познании" Д. Юма (гл. VII, ч. 2) "причина" определяется вначале как достаточное и почти тут же — как необходимое условие, очевидно, в силу убеждения, что это одно и то же: "Мы можем поэтому определить причину как объект, за которым следует другой объект, причем все объекты, похожие на первый, сопровождаются объектами, похожими на второй. Иными словами (sic!), если бы не было первого объекта, то никогда не существовало бы и второго" (с. 78). "Система логики" Д. С. Милля полна примеров подобного смешения. См.: Wright G.H. von. The Logical Problem of Induction, Ch. IV, Sect. 3; его же: A Treatise of Induction…, Ch. VI, Sect. 4, p. 158–163.