Идеологическая фаза революции действительно завершилась, но результаты процесса, начатого в 1789 г., едва ли стабилизировались. Как мы видели, процесс, начавшийся в 1640 г. в Англии, не заканчивался до «последнего толчка» 1688 г., а его результаты прочно консолидировались только в 1715 г. Во Франции же, где первоначальное потрясение 1789 г. было гораздо более тяжёлым, чем в Англии в 1640 г., и число «последних толчков» оказалось больше, и консолидации удалось достичь только при Третьей республике в 1870-х гг. — спустя почти век, а не полвека.
Кроме того, в Англии для стабилизации итогов революции требовалось гораздо меньше структурных преобразований, чем во Франции. Прыжок от средневековой смешанной монархии к современной смешанной, притом узко олигархической, монархии нельзя сравнивать с квантовым скачком от зрелого королевского абсолютизма к республике со всеобщим избирательным правом. Достижения Великой французской революции могли быть закреплены только в такой чистой форме политической современности. Разумеется, коренные, необратимые изменения, произведённые французской революцией, были совершены в первый год, так же как важнейшие перемены, обусловленные английской революцией, — в её первый год. И, разумеется, преобразования 1789 г. содержали в зародыше республику 1792 г., основанную на всеобщем избирательном праве: кастрированная монархия и принцип полноправного гражданства сделали такую республику вероятной, даже логичной кульминацией нового порядка. Благодаря данному обстоятельству, вкупе с героической борьбой, сопровождавшей рождение Первой республики, якобинский миф стал неотделим от общего революционного мифа, что и определило момент, в который могло быть наконец закреплено наследие самого 1789 г. (С другой стороны, Содружество «святых» не являлось пригодным идеалом для современной эпохи.) Вдобавок якобинство означало строгий лаицизм, то есть полное отделение церкви от государства. Если принять это во внимание, то окончательной датой завершения революции следует считать 1905 г., когда таковое произошло.
Столь обширная программа потребовала даже не двух, а четырёх «последних толчков», чтобы достичь консолидации. «Человек на коне» французской революции, Бонапарт, конечно, временно стабилизировал её результаты, но не сумел их закрепить, потому что не умел вовремя остановиться. Кромвеля остановили морские границы Британских островов (и возможности военно-морских сил, которых хватило только для завоевания Ямайки). Амбициям Наполеона не ставили предел подобные географические ограничения. В итоге в 1814 г. поражение привело к его низложению.
Затем Франция пережила повторение всего своего предыдущего революционного опыта. С 1814 по 1830 г. она видела «жёсткую» Реставрацию, подобие «старого режима»[262]. С 1830 по 1848 г. — более живучий вариант конституционной монархии 1791 г. С 1848 по 1851 г. — подобие Первой республики, а с 1851 по 1870 г. — наполеоновской империи. Лишь после 1870 г. стало возможным создание долговечной республики, отчасти потому, что у страны не осталось других альтернатив, отчасти потому, что эта республика начала свою жизнь с решительной расправы с парижским плебсом, а отчасти ещё и потому, что монархисты, за которыми до 1876 г. в стране шло большинство, не смогли объединиться вокруг какого-то одного претендента из династии Бурбонов. Так Франция впервые сформировала устойчивый демократический строй — без идеологии, спонтанно, почти по-английски и без детально разработанного конституционного документа. Более того, хотя новый строй сделал культ из всеобщего избирательного права, при нём имелась отнюдь не соответствующая якобинским взглядам верхняя палата.