1815–1848 гг. показали вдобавок, что границу, очерчивающую «pays legal» («юридическую страну», население, участвующее в политике), нельзя с помощью имущественного ценза защитить от «pays reel» («подлинной страны»), лишённой избирательных прав. По мере того как усиливалось до 1848 г. политическое брожение времён Июльской монархии, стало ясно, что границу политического участия не может сохранить и республика со всеобщим избирательным правом, ибо помимо формальной демократии политической республики есть или должны быть полное равенство и братство социальной республики, «социальная демократия», как её впервые назвали деятели 1848 г.
Постоянная эскалация принципов 1789 г. отразилась в эволюции терминологии того времени. В 1820-е гг. лозунгом людей доброй воли был либерализм в духе конституционной монархии. В 1830-е гг. лозунгом авангарда стала республика, неизменно понимаемая как всеобщее избирательное право или «демократия». Правда, новое и пока довольно туманное учение — социализм — предложило ещё более совершенную форму демократии. В 1840-е гг. идея республики продолжала господствовать, но зарождающийся социализм уже испытывал давление со стороны нового авангардного идеала — коммунизма с его красным знаменем, старым символом 1791 г. Хотя в строгом смысле он подразумевал конец частной собственности и полную коллективизацию общества, на практике люди использовали это слово фактически как синоним «социализма», и здесь мы последуем их примеру.
Что именно мы должны понимать под «социализмом»? За два прошлых века данный термин использовался для характеристики столь разных теорий, движений и режимов, что сам по себе стал бессмысленным. Он приобретает смысл только в историческом контексте, а поскольку остальная часть этой книги посвящена социалистическим революциям и режимам, всё написанное ниже будет также попыткой популярно объяснить, что такое социализм. Процесс выяснения можно начать с его появления в истории.
Эта первая проблема не столь существенна, но с ней так часто сталкиваешься, что игнорировать её невозможно. Многие авторитетные личности, включая выдающегося социалиста Карла Каутского, прослеживают историю социалистической идеи до таких источников, как Платон, «Деяния апостолов», Кампанелла и Томас Мор. Хотя этот обычай возник как попытка современных социалистов обзавестись славной генеалогией, он также подразумевает, что социализм — универсальная идея или вечная истина, которая в конце концов приняла форму конкретного движения с появлением промышленного пролетариата. Однако почти все перечисляемые, как правило, ступени данной генеалогии имеют лишь самое поверхностное сходство с какой-либо реальной формой социализма.
Платон, в частности, ничего общего с социализмом не имел. Суть социализма — в равенстве, в то время как идеальный город Платону, хоть и организован как коммуна, имеет свою иерархию и элиту. И хотя его патриции-«хранители» не обладают собственностью, но мелкие ремесленники полиса фактически обладают. Апостольский коммунизм первых христиан — также плохая аналогия, поскольку он существовал лишь в рамках небольшой группы верующих, а современный социализм предназначен для всего общества. Иногда поиск предшественников всё-таки даёт исторически плодотворные результаты, как случилось, например, с Каутским, когда он, распростившись с «Республикой» Платона, начал историю социализма с Арнольда Брешианского, еретика XII в., который, как показано выше[271], действительно имел связи с настоящим социальным движением. Однако в целом коллективистские утопии прошлого были всего лишь спекулятивными идеями[272], и использование их для объяснения происхождения социализма неисторично в корне.
Второе превратное представление имеет гораздо более важное, даже фундаментальное значение, поскольку отражает точку зрение большинства социалистов на истоки их движения. Они считают, что социализм родился как реакция рабочего класса на промышленный капитализм. Однако подобное утверждение ставится под сомнение первым же примером, призванным его доказать, — английской промышленной революцией. Ведь логично предположить, что там, где больше промышленности, должно быть больше социализма. На практике при зарождении социализма дело обстояло иначе: Британия была родиной передовой индустрии, но, хотя социализм существовал там в форме оуэнизма, его не сравнить с разнообразным социализмом Франции, которая тогда отставала в промышленном развитии. В Британии рабочий класс ответил на индустриализацию чартизмом, движением за политическую, а не социалистическую реформу. Грубо говоря, это различие обусловлено разной политической историей двух стран. Ниже об этом будет сказано подробнее; здесь достаточно отметить, что не существовало прямой корреляции между индустриализацией и социализмом, когда последний впервые появился.