Суть разрешения кризиса, в котором оказался марксизм конца века, по-ленински заключалась в том, чтобы оставить доктрину революционной, но ценой подчинения исторической логики идейной «сознательности», или политической воле. Формально Ленин, конечно, поставил Маркса с ног на голову, подчинив «бытие» «сознанию». В действительности же он нашёл единственное решение, позволявшее «бытию» достичь кульминации в виде тотальной революции, которую, по мнению Маркса, должна породить сама жизнь. Ленинская теория партии восполнила недостающее звено в Марксовом сценарии революции, отведя передовой интеллигенции роль единственной силы, способной перевести социалистическую революцию в сферу практики. Изложенное в работе «Что делать?» в 1902 г., когда Ленину было всего 32 года, это решение кризиса марксизма на рубеже веков привело к созданию партии большевиков, «партии нового типа», с помощью которой он обещал «перевернуть Россию»[291].
Безусловно, ленинская ревизия марксизма отвечала российскому «особому пути» при «старом режиме». Россия индустриализировалась ровно настолько, чтобы вызвать недовольство рабочего класса, но при этом не улучшить сколько-нибудь существенно его долю. До 1906 г. там не существовало парламента, а до 1917 г. (когда стало уже поздно) — всеобщего избирательного права, то есть двух вещей, необходимых, чтобы дать реформизму его главный шанс. Но социологические особенности России — не единственная причина возникновения ленинизма. Не менее важны внутренние несоответствия в самом марксизме.
Поскольку невозможно реализовать всю марксистскую доктрину целиком, её адепты в конечном итоге вынуждены делать выбор между её компонентами. Бернштейн предпочёл следовать логике истории, которая при индустриальном обществе фактически ведёт к «государству всеобщего благосостояния». Но подобный выбор неизбежно уничтожает марксизм, ибо «государство всеобщего благосостояния» вряд ли нуждается в революционной доктрине. Собственно, первый набросок подобного государства создал радикальный консерватор Бисмарк, а более поздние версии — фабианцы и демократы «Нового курса». Каутский формально выбрал верность марксизму, однако на самом деле питал иллюзию, что логика истории демократическим путём приведёт к максималистской цели Маркса; в результате его последователи де-факто оказались ревизионистами. Наконец, Ленин выбрал верность Марксовой цели и принял меры, чтобы её достичь, поставив классовую борьбу пролетариата под руководство партии. А чтобы отдать пальму первенства цели построения «некапитализма» и добиваться её во что бы то ни стало, необходимо быть марксистом.
Бесполезно спорить о том, какой из этих «марксизмов» является «ортодоксальным» или истинно социалистическим, ибо в реальном мире нет такой вещи, как истинно марксистский социализм. В реальном мире есть только банальное, но удобное «государство всеобщего благосостояния» или головокружительное, но пугающее ленинское государство-партия. Стоит, однако, отметить, что из них двоих лишь последнее реализовало представление Маркса о социализме как «некапитализме». И сумело сделать это путём инвертирования Марксовой логики истории и построения социализма в отсталом, а не в развитом индустриальном обществе.
Марксизм, без ведома его создателя, с самого начала был призван когда-нибудь привести именно к такому исходу. Ибо, родившись как теория для преодоления отсталости Германии в 1840-е гг., он всегда находил применение в основном в экономически и/или политически отсталых странах.
До 1914 г. марксизм укоренился только в Германской империи, Австро-Венгрии, «конгрессовой Польше» и в меньшей степени в Италии. Сильнейшие социалистические партии II Интернационала происходили оттуда, так же как и главные теоретики Интернационала: Каутский, Роза Люксембург, Рудольф Гильфердинг, Отто Бауэр и, конечно, Ленин и Троцкий (дальше на Западе Жан Жорес, например, по духу был ближе к Мишле, чем к Марксу). Только благодаря примеру русской революции, затем антифашизму и народным фронтам 1930-х гг. марксизм впервые начал приживаться западнее Рейна, иногда в виде массовых коммунистических партий и почти везде среди интеллектуалов. После 1917 г. коммунизм распространялся прежде всего в местах европейской колониальной экспансии; после 1945 г. только там, особенно в Восточной Азии, он самостоятельно пришёл к власти за пределами России.