Несмотря на достигнутые успехи, в Германии отсутствовал единый центр. Не было даже столицы. Как уже упоминалось, резиденции Люксембургов и Габсбургов находились на периферии — в Праге или Вене, главный интерес для императоров представляли собственные суверенные владения: Австрия, Венгрия, Нидерланды. Вдобавок, нося титул римских королей, они предпочитали действовать на международном, а не германском уровне. Высший государственный институт — имперский сейм, или рейхстаг — не имел постоянного пристанища. Он кочевал из города в город, и в конфликте интересов составляющих его «сословий» отражалась неравноправность региональных и социальных элементов всего «рейха».
Таким образом, Германия не стала даже протонациональным государством. Вследствие этого, хотя волнения Реформации 1517–1525 гг. оказались самым широким по охвату, жестоким и глубоким кризисом в истории Европы до Французской революции, отсутствовал институциональный фокус, который придал бы им силу полномасштабной революции.
Германии не хватало единства и в другом отношении: она не только не имела чётко установленных границ ни на западе, ни на востоке, ни на юге, но и в своих подвижных пределах развивалась неравномерно. Германские земли к западу от Рейна и к югу от Дуная ранее входили в состав Римской империи, и этот опыт оставил следы прежней цивилизации, из которых средиземноморское вино — лишь один наиболее наглядный пример. Земли к востоку от Рейна и к северу от Дуная были включены в сферу христианской цивилизации Средиземноморья только в эпоху Каролингов, хотя достаточно скоро, уже в X в., стали центром возрождения империи в обличье Священной Римской империи германской нации. Эти две зоны вместе составили «старую» Германию, как её часто называют, и здесь располагалось большинство городов страны. Далее, за Эльбой и по берегу Балтийского моря до Восточной Пруссии, простиралась «новая» Германия — зона колонизации, отвоёванная с XII в. у славянских племён, малонаселённая и бедная, почти без городов, что делало её весьма удобной для политической организации под властью князей.
Реформация началась на границе между «старой» и «новой» Германиями — «грязных задворках запада», по выражению Лютера[63], — на той же линии разлома между развитой и отсталой Европой, где как раз к югу от Рудных гор веком ранее возникло гуситское движение.
Начало нового движения выглядело чистой воды «монашеской склокой» в той самой университетской среде «первого сословия», из которой вышел в своё время Гус. XVI в. — одна из многих эпох, чьё своеобразие обычно объясняется «расцветом буржуазии», и Реформация действительно добилась первых массовых успехов именно в городах империи. Тем не менее, если количество городов с населением свыше 5 тыс. чел. за предыдущие пятьдесят лет выросло в Германии с 40 до 80, то количество университетов в Европе увеличилось с 30 до 70, поскольку в этом якобы современном столетии «реальность всё ещё носила тонзуру»[64]. Одним из последних за указанный период появился Виттенбергский университет Лютера, основанный в 1506 г. курфюрстом Саксонским, который желал придать блеска своей захолустной столице. Лютер, скорее всего, не приколачивал «95 тезисов» к двери церкви Виттенбергского замка и, несомненно, никогда не намеревался оспаривать существующие европейские порядки, однако его тезисы получили огласку, и вызванные ими споры поистине заложили пороховую бочку под «христианский мир».
63
64