После 1555 г. эти отлаженные структуры стали переноситься на гораздо более обширную сцену государства Валуа. От изменчивого евангелизма эпохи Франциска I королевство перешло при Генрихе II к зрелому, строго дисциплинированному кальвинизму. Вспышек анабаптизма или анархического милленаризма среди французских гугенотов не возникало.
Тем не менее сам кальвинизм нагрянул во Францию стремительно, и его приход чем-то напоминал всплеск милленаристских настроений. К 1555 г., когда реформатская церковь прочно утвердилась в Женеве, Кальвин, видимо, решил, что дальнейшее служение делу Господа требует активного «насаждения» независимых церквей во Франции. К тому же там явно прошли времена, когда реформаты могли надеяться на обращение монархии в свою веру. С 1547 г. новый король всецело поддерживал гонения на них. Ведь конституционной нормой эпохи стал принцип «одна вера, один закон, один король» (une foi, une loi, un roi). Кальвин получал от неорганизованных подпольных групп французских «правоверных» все более настойчивые просьбы возглавить их. Дело пошло к открытому кризису, после того как король в 1559 г. положил конец длительному противостоянию Валуа и Габсбургов, подписав Като-Камбрезийский мирный договор, невыгодный для страны, но позволяющий, наконец, сосредоточить внимание на внутренних проблемах, то есть разрастающейся ереси.
Кальвина, несомненно, вдохновлял на новую интервенционистскую политику успех реформатов-миссионеров, таких, как его старый наставник Буцер из Страсбурга и Вермильи из Цюриха, которые в конце концов добились доктринальной Реформации в Англии при Эдуарде VI (1547–1553). Ещё более многообещающим казался пример шотландской Реформации 1558–1559 гг., инициированной непосредственно женевской пасторской компанией. Здесь лавина пропагандистских памфлетов, напечатанных в Женеве, а вслед за ней проповеди Джона Нокса побудили новое церковное руководство, «лордов Конгрегации», поднять оружие против королевы-регента — сестры герцога Гиза, одного из главных сподвижников французского короля Генриха II. Подобный активный интернационализм резко отличает кальвинистов от лютеран Германии и Скандинавии, которые в основном ограничивались национальными пределами.
Женева теперь была хорошо организована для выполнения грандиозной задачи «насаждения» реформатской церкви по всей Франции. К 1555 г. этот незначительный ранее городок занял третье место по объёму издания книг на французском языке, уступая только Парижу и Лиону. В 1559 г. муниципальный совет основал Женевскую академию, где первым ректором стал помощник Кальвина Беза. Главным предназначением академии являлась подготовка для Франции пасторов-миссионеров. Пасторы из её стен выходили не только образованные, но и привычные к руководящей роли, поскольку набирались в основном из высших классов, зачастую из дворянства. Так Женева превратилась в «колыбель» движения гугенотов, «главный источник церковных лидеров и потока печатной пропаганды», «оплот заговоров, место переговоров о займах, производителя и распространителя оружия»[110]. К 1559 г. новая церковь обрела достаточно сил, чтобы созвать первый в своей истории национальный синод в Париже, прямо под носом у короля.