Несмотря на относительно небольшие размеры, в 1566 г. Нидерланды вместе с северной Италией представляли собой самую передовую в экономическом отношении, богатую, густонаселённую и урбанизированную часть Европы. Занимая по площади от силы две трети территории Англии и Уэльса, Нидерланды имели примерно такую же численность населения: порядка 3 млн чел. (на землях будущей Голландской республики в 1500 г. проживало чуть меньше миллиона). Впрочем, с учётом рассматриваемой темы, наверное, уместнее будет сравнение с Испанией, где королевства Кастилия и Арагон в совокупности насчитывали около 6.5 млн жителей. В Антверпене — крупнейшем городе Нидерландов, главном коммерческом и финансовом узле Европы — жило 80 тыс. чел. (в Амстердаме — 30 тыс. с небольшим). Крупнее в то время были только Париж с 300-тысячным населением и Лондон с 200-тысячным.
Нидерланды являлись ключевым элементом международной системы Габсбургов, поскольку, подобно самой Испании и в отличие от остальной империи, управлялись непосредственно Карлом V как его родовая вотчина. Соответственно в Нидерландах император стремился осуществить то, о чём не мог и мечтать в Германии, — превратить своё бургундское наследство в нечто вроде унитарной монархии по французскому или английскому образцу[127].
Это означало, во-первых, завоевание или присоединение иным способом северо-восточных провинций по другую сторону залива Зёйдерзее. Но притом все провинции, теперь уже семнадцать, сохраняли традиционные права и привилегии. Наглядным примером может служить брабантская хартия «Радостное вступление» («Joyeuse Entree»), на верность которой присягал каждый новый суверен. Политика Габсбургов сводилась к тому, чтобы дать стране ряд центральных административных и фискальных институтов, функционирующих наряду с редко созываемыми Генеральными штатами и аристократическим Орденом Золотого Руна. В конце концов, в 1548 г. Нидерланды, формально входящие в состав империи, были организованы как особый Бургундский округ — по сути, новое государство, отдельное от собственно Германии. Вместе с тем политика Карла вела к повышению налогов ради финансирования войн императора с Францией. Это, в свою очередь, означало решительное усмирение любого бунтарства на муниципальном уровне, традиционного явления для городской жизни Фландрии, что наиболее ярко продемонстрировал Гент в 1540 г. Наконец, после 1520 г. это предполагало и систематическое преследование религиозной ереси, чего Карл никак не мог добиться в Германии. В конечном счёте он планировал создать в Нидерландах 3 новых архиепископства и 15 епископств (существовавшая в тот период устаревшая иерархия включала только 4 епископов и совершенно не соответствовала численности населения страны). Назначать новых епископов государь собирался сам. В общем, в своих владениях Карл делал то же, что делали или пытались делать все прочие современные ему государи в своих. И мотивы имел схожие: наращивал силы для международного соперничества. Однажды он сказал на французском (которым обычно пользовался): «Я заберу Париж в свою перчатку», — произнеся слово «перчатка» (gant) как название своего родного города Гент.
Однако к моменту его отречения в 1555 г. государственное строительство в Нидерландах продвинулось гораздо меньше, чем во Франции, Англии или Кастилии. Каждая из 17 провинций имела собственные уложения законов и права. С момента их административного объединения прошло слишком мало времени, чтобы они обрели сильную общую идентичность, учитывая вдобавок лингвистическое разделение между голландско- и франкоязычными территориями по линии от Дюнкерка до Лимбурга, огибавшей Брюссель с юга. Правда, все чаще слышались разговоры о нидерландской «родине» (patrie), особенно среди дворянской элиты. Но на деле, как выяснилось, провинциальный партикуляризм оказался сильнее.
127
Полную историю государственного устройства Бургундских Нидерландов см.: