Так они спокойно и расчётливо передвигались, постаравшись оказаться в приозёрном селе как раз перед самой длинной ночью в году. У местных олухов принято эту ночь отмечать обильными возлияниями, начиная ещё до заката.
А «волчья стая» выждала немного и выскользнула из невзрачной сараюшки, выделенной им под ночлег. Их первой целью был похожий сарай, только куда больших размеров. Именно там связывали сухой камыш, чтобы ближе к весне собрать эти связки в новые лодки и корабли, пересекающие озеро туда-сюда. Как и показала предварительная разведка, сторож был всего один, да и тот, скорее, от пьяных гуляк, заглянувших не туда.
Потому и не удивился бедолага, увидев пьяно покачивавшееся чучело, бредущее, куда не следует.
— Эй, добрый человек! Ты сюда не ходи, ты туда ходи! Ик…
Больше он ничего сказать не смог, правая рука Волка по прозвищу Гоплит умело вогнал ему клинок в горло. После такого жертва уже не может кричать, а только тихо и не очень долго булькает.
Затем незваные гости занялись чем-то, что могло бы весьма удивить стороннего зрителя. Они наготовили факелов, после чего выкатили на лёд покрывший озеро полудюжину снопов.
— Гоплит, на тебе торфяной склад. Не подведи нас. Твой напарник останется здесь, уйдёте вдвоем по сигналу. Остальные — за мной.
Вышедший на лёд десяток разбился по парам, каждая из которых ухватила по вязанке сушёного камыша и, как на санках, разгоняясь, помчала к противоположному берегу, расходясь веером. Когда до стены камыша оставалась жалкая полусотня шагов, Мгели задрал голову и громко завыл, очень похоже подражая голодному волку, давшему ему имя.
По этому сигналу его соратники, быстренько начали зажигать прихваченные факелы и кидать их в заросли камыша. Закончив с этим, они развернулись и погнали вверх по течению.
Гоплит, успевший аналогично убрать охранника и на торфяном складе, тоже поджег его содержимое. Торф — очень странное топливо. Порой он загорается сам или от небольшой искры. А иногда бесследно догорает брошенный на него факел.
Однако «волчья стая» старательно готовилась к своим операциям, вот и в этот раз они послушали советы бывалых. В смысле, чего не стоит делать, иначе точно будет пожар[93]. Теперь он сделал всё ровно наоборот. Его напарник по сигналу поджёг неиспользованные связки камыша, после чего они помчались туда же, куда и прочие, вверх по течению.
Хураздан — река горная, водопад и пороги не покрываются льдом даже в самые жуткие морозы. Но вот на озере и чуть выше лёд вполне неплохо держал, и скользить по нему можно было быстро, не всякий всадник обгонит. К тому же, если лёд вдруг проломиться, это давало, пусть и небольшой., но шанс, выплыть и уцелеть.
К счастью для поджигателей это не понадобилось. Уже начало светать, когда они выбрались на берег чуть ниже водопада. Шум схватки подсказал, что вождь колхов выполнил своё обещание и напал на местную крепость. Да, скоро подойдёт подмога, но пока что путь в землю колхов был для отряда открыт.
Бешеная радость охватила Савлака, как бывало всегда после жаркого дельца, если удавалось ускользнуть с добычей и без больших потерь.
Он обернулся назад и пожелал: «Гори оно всё синим пламенем!»
Глава 17. «Нужен блицкриг!»
— Нет, ты представляешь, брат, они нас же во всём обвинили! Я специально половину камыша у этих… неблагодарных людей покупал, хоть у колхов и дешевле было! А они!!! — Гайк просто захлёбывался от эмоций.
Я смотрел на него, и думал, что за две с половиной тысячи лет мало что изменилось. За сорок лет преподавания среди родителей моих детей встречались десятки армян. И все они были так же экспрессивны и многословны, легко впадали в обиду и шумно её выражали. Правда, в нынешние времена не было милиции, и потому обида значительно чаще приводила к поножовщине и крови.
— В чём они нас обвинили? — уточнил мой дед.
— Что не у них всё брали. Иначе, дескать, и войны бы не было. И что поджигатели эти пришли из Эребуни, где наша родня живёт. А к нам, якобы, соль везли. И ведь ещё с подковыркой так спросили: «А откуда лиходеям знать, что вы соль покупаете?»
93
По понятным надеюсь причинам, автор своими, далеко не полными знаниями в этой области делиться не станет.